Книжный экспорт Российской империи
Если взять совокупную стоимость книг русских классиков, проданных в мире, эта цифра вполне может тягаться с сырьевыми показателями российского экспорта. При этом добиться выплат роялти авторам было крайне сложно, в борьбе за это прошёл весь XIX в.
Традиционно считается, что борьбу за оплату писательского труда начал Пушкин, а вели её, так или иначе, все великие писатели XIX в. Даже благополучные в финансовом отношении литераторы-аристократы боролись за авторские права. Показателен пример со Львом Толстым, который разрешил печатать свои поздние произведения без ограничений. Однако когда парижское «Ревю де Пари» опубликовало его статью «Не-дыхание» (полемика с Золя и Дюма-младшим) без его разрешения и с переводом, искажающим её суть, Лев Николаевич объявил протест через крупнейшие парижские издания, включая «Фигаро» и «Журнал де Деба».
Заметим, что авторское право на перевод (проблема «свободы переводов») было главным предметом споров в Петербургском литературном обществе (которое было общественным рецензентом министерского закона) при обсуждении закона о защите авторских прав (принят окончательно в 1911 г.). Причём тогда предметом обсуждения были три разных перевода «Капитала» Карла Маркса – один из самых запутанных и сложных правовых кейсов в юридической практике Российской империи.
Основным препятствием к получению денег с экспорта (в виде роялти) русских книг за рубеж был сам русский издательский мир, которому в реальности подписание международных соглашений было невыгодно.
Выразителем интересов русского книжного экспорта было Русское общество книгопродавцев и издателей, которое стало основным борцом за защиту русских авторских прав в мире. Однако оно же было и главным противником отказа от свободы переводов, пиратской практики, дававшей огромные прибыли.
Есть очень интересное экономическое объяснение огромного процента отказов в издании русских авторов в XIX в. до принятия конвенции о защите авторского права. Издатель вполне осознанно отвечал молодому автору печально известной пометкой «слабо», ведь ему надо платить, а эффект не гарантирован, у новичка нет имени и оценки читателей – это терра инкогнита. Гораздо проще было перевести зарубежного автора с именем, заплатив лишь 5 руб. за страницу перевода. Авторские роялти не выплачивались, фактически публикация была пиратской. Это приводило к тому, что печать зарубежных романов (прежде всего французских) занимала 40 % от всего литературного контента российских журналов. Качество тоже ужасно страдало – ходило даже выражение «Русский перевод – могила для оригинала». После принятия конвенции (в 1890-х гг. с Францией), когда пришлось платить уже в среднем по 100–120 руб. за страницу известных авторов, ситуация в корне изменилась, и молодые авторы получили широкую возможность печататься. Таким образом, была создана экономическая основа для расцвета русской литературы в начале XX в.
Выразителем интересов русского книжного экспорта было Русское общество книгопродавцев и издателей, которое стало основным борцом за защиту русских авторских прав в мире. Однако оно же было и главным противником отказа от свободы переводов, пиратской практики, дававшей огромные прибыли. Логика была проста: «Мы не можем ради защиты интересов кучки русских писателей, известных на Западе, ломать главную прибыльную статью нашего бизнеса».
Посчитать роялти русских авторов за рубежом крайне сложно, они явно могли быть гигантскими, учитывая активное участие России в международных конвенциях. Поскольку это произошло только ближе к Первой мировой войне, такие авторы, как Достоевский (потенциал доходов которого был не ниже Золя – он мог стать миллионером при жизни), экономически практически ничего не получили от экспорта своего авторского права.
Зато мы неплохо знаем цифры экспорта книг из России – и они, увы, невелики. Так, в 1889 г. Россия экспортировала книг (включая недавно завоёванную Среднюю Азию) на 575 тыс. руб. Для сравнения: Англия в это же время вывезла на 10 млн руб.
