Прежде чем быть швеёй, надо быть человеком
Профессиональное образование в России крепко покоится на дореволюционном фундаменте. Многие вопросы, стоящие перед обществом в наши дни, достались нам от предков.
До 1917 г. вопросы профессионального образования не сходили с повестки дня имперского, губернского и земского уровней. Съезды, совещания, конференции шли друг за другом. Издавался журнал «Профессиональное образование» и готовился отдельный закон. Вопросов было так много, что одна большая проблема уже к 1880 г. была поделена на несколько «отделений». Одним из самых животрепещущих и яростно обсуждаемых стал вопрос о женском профессиональном образовании.
Проблема заключалась в том, что исторически женские профессиональные школы в России развивались крайне медленно по сравнению с Европой, но при этом было гораздо меньше предрассудков о возможностях женщин. В отличие от Англии, где шли споры о привлечении женщин в мужские профессии («закон матери» – якобы женщина не должна реализовывать себя не в домашних профессиях), в России существовал консенсус, что женщины могут дать бой мужчинам и отвоевать часть мужских профессий. Об этом на многих съездах говорил один из главных авторитетов в сфере профессионального образования Яков Михайловский. Сокурсник Добролюбова, журналист, преподаватель истории в Мариинском институте и какое-то время даже фабричный инспектор, он очень много сделал для популяризации женского профессионального образования.
Одной из главных задач женского образования в России был его отрыв от образования на производстве и перевод в создававшиеся повсеместно ремесленные школы; как тогда говорили, «борьба c магазинным образованием». Образование девочки «в лавке» неразрывно было связано с жесточайшей эксплуатацией: весь первый год она работала на побегушках, где обязательно «наслушается массы двухсмысленностей и сальностей, влияющих на её нравственность». Обучения практически не было – «работа суётся без объяснения, это проводит к ошибкам, а они – к скандалу и часто к насилию. А когда что-то получается, девушку сажают на 10 часов работы в день на однородную работу – она делает хорошо какую-то деталь одежды, но никогда не умеет делать самостоятельно ни одной цельной вещи».
Женскими профессиями в Петербурге и Москве 1880-х гг., где было развито «магазинное образование», были цветочницы, шляпницы, белошвеи, корсетницы, башмачницы, зонтичницы, перчаточницы, басонщицы, тесьмачки – девушки, делающие нашивки на одежду, и др. Профессиональные учебные заведения для женщин предоставляли гораздо более широкий спектр профессий – фельдшерские, коммерческие, счетоводные, бухгалтерские, акушерские курсы, школы нянь и школы рисования. Они быстро вытесняли образование на предприятии.
Впрочем, и в школах были проблемы. Бичом для профессиональных школ для девочек были их родители (прежде всего девочек из бедных семей). Они совершенно не интересовались дипломом, карьерой, уровнем профессиональных навыков ребёнка. Как только девочка начинала что-то делать, например шить, её сразу же обкладывали семейным налогом – заставляли обшивать родню, а когда она достигала 17–18 лет, отдавали замуж. Поэтому многие педагоги профшкол высказывались за закрытую пансионную систему, без допуска родителей.
Ещё одной проблемой была программа профшкол. Обязательной части долго не было, и многие школы банально работали как пансионаты с программой обучения, например по системе Ксаверия Глодзинского (новаторская программа для своего времени обучения кройке и шитью). В начале 1880-х гг. общественные организации, педагоги потребовали повсеместного введения в профессиональных школах полноценного учебного курса.
Базовым стал доклад Ивана Михайлова на съезде русских деятелей по техническому и профессиональному образованию в 1889 г. Он предложил ввести норму в семь предметов для профессиональных школ. Закон Божий без программы и формальностей в виде душеспасительных бесед с детьми на тему нравственности. Арифметика как развитие знаний начальной школы с изучением простых процентов и тренировкой устного счёта, и только с практическими задачами, без лишних для мастериц сложностей. Русский язык с акцентом не на орфографию, а на чтение для культурного развития девушки. История не как наука, а 20 рассказов о важнейших событиях в жизни государства. География для развития широты взглядов, изучение товаров разных стран для общей наблюдательности. Девушки станут мамами и расскажут своим детям о месте России в мире, а это государственная задача. Естествознание также крайне важно в виде максимально практических занятий для развития системы пространственных координат девушки. Ну а черчение и рисование – «это всё» для профессиональной школы.
При этом большинство деятелей профессионального образования настаивали на принятии решений о количестве часов и нюансов программы самой школой без вмешательства государства. На съезде был поднят важнейший вопрос – о создании специализированных учебников для профессиональных школ.
Хотя были и особые мнения – что нельзя перегружать детей, а для дополнительных знаний есть воскресные школы. Или требования, наоборот, радикально расширить программу, введя туда гимнастику и пение. В целом ключевой для профессионального образования в России съезд 1889 г. прошёл под девизом, взятым из речи доктора Пирогова: «Прежде чем быть офицером, учителем, швеёй, надо быть человеком». На этом и пыталось строиться русское дореволюционное профессиональное образование.
