Владимир Мединский: «Инвестиции в культуру должны быть экономически обоснованными»
Культура – понятие поистине всеобъемлющее. Это нравственные, моральные и материальные ценности, умения, знания, обычаи, традиции… При этом тесно связанные сегодня с вопросами экономическими и даже политическими. Сложно представить всё разнообразие проблем, решение которых возложено на соответствующее министерство и человека, взявшего на себя смелость его возглавить. Поэтому в сегодняшней беседе с Министром культуры России Владимиром Мединским удалось затронуть лишь часть важнейших вопросов. Но их актуальность, наверное, сомнению не подлежит.
– Владимир Ростиславович, с 2019 года в России впервые реализуется национальный проект «Культура». Что изменится? На что в первую очередь будут направляться средства?
– Культура впервые отнесена к национальным приоритетам, и сам этот факт говорит о том, что наиболее важные изменения уже произошли. В первую очередь я имею в виду изменение отношения к отрасли со стороны государства. Мы привыкли к тому, что долгие годы культура финансировалась по остаточному принципу, и в лучшем случае средства доходили лишь до крупнейших получателей в столицах. Знаете, есть такая поговорка: «Делу время, потехе час». Так вот, несложно догадаться, насколько скупая и «потешная» роль отводилась культуре прежде.
В рамках нацпроекта на культуру будет выделено 113,5 млрд рублей. Подавляющая часть этих денег – средства федерального бюджета (109,7 млрд рублей, 96,7 %), которые уйдут в регионы. Именно малые города и сёла, многие из которых десятилетиями были незаслуженно забыты и жители которых не имели даже элементарной инфраструктуры для занятий самодеятельностью, не имели домов культуры, кинотеатров, концертных площадок, получат от реализации нацпроекта наибольшую пользу.
Структурно нацпроект состоит из трёх федеральных проектов: «Культурная среда», «Творческие люди» и «Цифровая культура». Они о разном, но в то же время об одном.
Объясню. Каждый из федеральных проектов покрывает свой конкретный участок. Если вкратце, то «Культурная среда» – это создание людям достойных условий для творчества, модернизация материально-технической базы, потому что, повторюсь, состояние учреждений культуры во многих населённых пунктах, мягко говоря, оставляет желать лучшего.
В рамках федерального проекта «Творческие люди» мы окажем грантовую поддержку различным проектам, направленным на развитие творческого потенциала, уделим внимание молодёжным конкурсам, фестивалям, волонтёрским программам.
И, наконец, третий федеральный проект «Цифровая культура» – это в первую очередь повышение доступа к культуре через современные технологии. Открытие виртуальных концертных залов, организация онлайн-трансляций, внедрение в музеях интерактивных гидов, развитие Национальной электронной библиотеки.
В 5 раз увеличится число обращений к цифровым ресурсам культуры (с 16 млн обращений в 2017 году до 80 млн обращений в 2024 году); появится 500 новых виртуальных концертных залов.
То есть цель у нас триединая – повысить доступность культурных благ для населения и не забыть ни об одном из перечисленных аспектов.
– В одном из своих недавних интервью вы сказали, что культурное наследие – это наше конкурентное преимущество. Как, за счёт каких механизмов это преимущество может быть реализовано на практике?
– Я всегда был сторонником прагматичного подхода к использованию культурного наследия. Ведь в таких категориях мыслит бизнес. Но здесь важно найти золотую середину, потому что государственным чиновникам, например, хочется, чтобы бизнес безвозмездно реставрировал заброшенные усадьбы. А бизнесменам проще расчистить привлекательное место «под ноль». Так вот, я уверен, что практически любой памятник можно приспособить под современные нужды, и особую ценность он приобретёт именно при условии сохранения своего исторического облика.
Главное – сделать возможность таких инвестиций экономически выгодной и целесообразной. Министерство культуры России подготовило поправки в законодательство (в Федеральные законы «О концессионных соглашениях» и «О государственно-частном партнёрстве…»), позволяющие инвесторам за счёт собственных средств проводить ремонтно-реставрационные работы на памятниках, находящихся в неудовлетворительном состоянии.
Во-первых, такой подход позволит привлечь частные инвестиции в сферу сохранения объектов культурного наследия (ОКН), во-вторых, расширит возможности приспособления памятников к современному использованию.
– Вероятно, для тех, кто инвестирует, например, в реставрацию исторических памятников, должны быть предусмотрены конкретные льготы, преференции? Причём закреплённые на законодательном уровне. Выступало ли Минкультуры России с подобными инициативами?
– Разумеется, государство должно поддерживать в инвесторах «души прекрасные порывы». Минкультуры находится в постоянном диалоге в том числе с бизнесом, поэтому мы можем выдвигать своевременные законодательные инициативы, чтобы создать наиболее комфортные условия для инвесторов.
На сегодняшний день эта сфера регулируется Федеральным законом «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации». Лицам, вложившимся в сохранение ОКН, законом предоставляются определённые льготы. В октябре 2012 года Правительство РФ установило льготу на арендную плату до 70 %. Срок её предоставления зависит от суммы вложенных средств.
Сейчас мы прорабатываем возможность упрощения процедур по подтверждению заявленной стоимости выполненных работ, а также возможность установления фиксированной платы в размере 30 % от рыночной ставки на весь срок аренды.
– Бизнес всё же вносит свой определённый вклад в решение вопросов сохранения культурного наследия России. Наверное, вас не затруднит назвать несколько фамилий российских предпринимателей, много сделавших для этого, перечислить наиболее значимые реализованные проекты?
– С удовольствием, их немало. Виктор Вексельберг восстановил Шуваловский дворец в Санкт-Петербурге и открыл в нём Музей Фаберже. Алексей Ананьев создал Институт русского реалистического искусства в здании бывшей ситценабивной фабрики на Дербеневской набережной в Москве. Отдельно хочется сказать про швейцарского финансиста Кристофера Муравьёва-Апостола. Он восстановил родовую усадьбу и значительную часть времени проводит в Москве. Михаил Абрамов – основатель Музея русской иконы, Вадим Задорожный и Андрей Козицын основали Музей техники, коллекционер Владимир Некрасов передал в дар Государственной Третьяковской галерее 33 картины и две гравюры художника Гелия Коржева.
– Сейчас в стране развивается социальное предпринимательство. Сохранение культурного наследия страны, наверное, также вписывается в потенциальный круг интересов социальных предпринимателей. Что малый и средний бизнес могут реально сделать на этом направлении?
– Сохранение наследия – это всего лишь одна из составляющих задачи. Это само собой разумеется, и в сложившемся порядке вещей эта функция законодательно возложена на государство, в том числе на Министерство культуры. А вот на бизнес мы рассчитываем как на деятельный, креативный общественный институт, которому по силам интегрировать конкретные объекты культурного наследия в повседневную жизнь, наполнить современным востребованным содержанием – просветительским, рекреативным, хозяйственным. Не вижу ничего дурного в том, чтобы бизнес на законных основаниях сделал местом отдыха для граждан какую-то старинную загородную усадьбу с парком – с сохранением культурной составляющей – и делал бы на этом прибыль.
Интерес государства в таком партнёрстве с бизнесом тоже очевиден. Это не просто «сохранение». Это, по сути, пропаганда традиционных культурных ценностей в повседневной жизни, естественное обеспечение для граждан доступа к культурному наследию. А это и есть ключевая задача государственной культурной политики и нацпроекта «Культура».
– Многое из того, что делается сейчас в искусстве, архитектуре, со временем тоже будет относиться к нашему культурному наследию. То есть процесс его формирования, накопления непрерывный?
– Конечно. Культура и искусство – это не памятник самим себе. Это живой, постоянно развивающийся организм. И всё, что делается сегодня в кино или изобразительном искусстве, в музыке или архитектуре, – это по факту культурное наследие, которое достанется от нашей эпохи нашим потомкам. Причём мы сегодня не знаем, что из этого наследия станет в будущем классическим образцом. Искусство – это всегда эксперимент, на то оно и искусство. «Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды». Вот, кстати, кто 100 с лишним лет назад мог подумать, что футурист Маяковский станет одним из классиков русской культуры? Ведь тогда это было альтернативное, бунтарское, «актуальное», как сейчас сказали бы, направление в искусстве. И таким же экспериментальным, бунтарским, альтернативным был в своё время нынешний академический МХТ.
– В связи с участившимися случаями потери объектов культурного наследия в огне (пожар в Нотр-Дам-де-Пари, возгорание в Национальном музее в Бразилии) повысилось внимание к проблеме пожарной безопасности зданий, представляющих культурную и историческую ценность. На ваш взгляд, требуется ли для обеспечения безопасности в таких зданиях особый подход с применением реставрационной специфики и обязательного получения лицензии МЧС России реставрационными организациями?
– Лицензия МЧС России – это один из государственных регуляторов, который даёт право юридическим лицам монтировать противопожарные системы. Данные работы не являются реставрационными, и введение подобного ограничения вызывает сомнение.
Сейчас мы прорабатываем совместно с МЧС России план действий в целях недопущения таких ситуаций, как пожар Нотр-Дам-де-Пари или пожар Успенской церкви в Кондопоге (Республика Карелия).
Необходимо рассматривать проблему комплексно – от систематического обучения лиц, ответственных за пожарную безопасность, до ужесточения спроса с виновных. Это в равной мере относится и к собственникам имущества, и к реставрационным фирмам, которые выполняют производственные работы.
Конечно же, нужно совершенствовать требования пожарной безопасности для объектов культурного наследия, так как большинство требований не применимы к наследию. Например, трудно представить датчики пожарной безопасности на фресках Дионисия в Ферапонтовом монастыре, но это и не может служить основанием для бездействия по пожарной безопасности. Нужно анализировать наилучшие практики и распространять их.
Что касается Успенской церкви, то здесь особенно важно отметить, что причину возгорания нужно искать не столько в несовершенстве противопожарной системы, сколько в умышленном поджоге. Тут в первую очередь следует искоренять подобные причины, а это вопрос воспитания будущих поколений, пропаганды культурного наследия и формирования позиции общества по отношению к национальному достоянию.
– Возможно, проблема лежит глубже, и стоит обратить внимание на уровень квалификации специалистов реставрационной сферы и подготовку молодых кадров, которые приходят на смену профессионалам «старой школы»?
– В текущем году мы совместно с Минобрнауки России провели аналитику количества вакантных мест для поступления, статистики поступающих и получивших диплом соответствующего специалиста.
За последний год число выпускников в образовательных учреждениях высшего и среднего профессионального (специального) образования в сфере сохранения культурного наследия составило почти 16 тыс. человек на 27 тыс. вакантных мест. Данные цифры свидетельствуют о том, что отрасль недооценена, нужно активизировать работу с молодёжью со школьной скамьи. Министерство культуры уделяет данному вопросу особое внимание.
– Мы говорили о Министерстве культуры, теперь давайте поговорим о Министре культуры. Что вы читаете перед сном?
– Сейчас я читаю «Тобол». Алексей Иванов – хороший писатель, хотя читать иногда бывает сложно.
– То есть на второй странице засыпаете?
– Страниц 20–30 на ночь я выдерживаю. Начал читать этот роман, посмотрев фильм «Тобол». Фильм мне, честно говоря, не понравился. Роман гораздо интереснее. Надо посмотреть сериал. Говорят, сериал лучше.
– У вас время остаётся, чтобы посмотреть кино?
– Это моя работа. Я смотрю даже то, что мне не нравится. Я вынужден досмотреть фильм до конца и ещё пытаться как-то улыбаться авторам.
– Могу посоветовать, что надо говорить в таких случаях: «дружище, нет слов». Или: «моя жизнь разделилась на до и после».
– А я обычно говорю, по совету одного очень опытного руководителя, что отдельные моменты очень-очень сильные… (Смеётся.)
Персоны, упоминаемые в этом материале:
В.Р. Мединский
