Никита Понизовкин: создал бизнес и исчез
Местное предание гласит, что основатель богатого купеческого рода Никита Петрович Понизовкин пришёл на место нынешнего Красного Профинтерна Ярославской области «неизвестно откуда с одной сумой».
По документам удалось установить, что происходил он из крепостных крестьян Романово-Борисоглебского уезда, устроился работать на паточный завод помещика Шубина в деревню Дурково. Будучи сметлив, он не только смог быстро стать управляющим производством, но и в 1839 г. основал собственное предприятие. Спустя 4 года Никита Понизовкин открыл второй завод – в деревне Гузицыно, а в 1849 г. записался в купечество г. Ярославля. Так родилась промышленная империя Понизовкиных, которая к концу XIX в. насчитывала более 20 крахмало-паточных заводов и была крупнейшей в этой отрасли в России.
В 1866 г. Никита Понизовкин начал строить свой крупнейший завод – Волжский. До основания завода здесь существовало две деревни со смешными названиями – Гузицыно и Дурково, относившиеся к Петропавловской волости Даниловского уезда. После разрастания Волжского завода это место стали чаще называть Понизовкино. Сейчас это место известно как Красный Профинтерн. В 1921 г. в Москве собрался «Красный интернационал профсоюзов» (сокращённо Красный Профинтерн) – организация, объединившая профсоюзы, придерживающиеся коммунистической ориентации и отвергавшие принцип нейтралитета. Видимо, именно в том году название «Красный Профинтерн» было дано и Волжскому заводу купцов Понизовкиных, а спустя несколько лет распространилось на весь посёлок.
С основанием Волжского паточного завода Никита Петрович Понизовкин достиг своего могущества. Его заводы вырабатывали до 50 тыс. пудов патоки (больше всех в Российской империи), он стал купцом первой гильдии, торговал на Нижегородской ярмарке, имел недвижимость в Ярославле, Москве, Казани. Активно скупал земли вокруг Волжского завода у дворян… Возможно, этот пик могущества Н. П. Понизовкина увековечил в своём стихотворении «Горе старого Наума» (есть версия, что Наум – это Никита Понизовкин) Н. А. Некрасов:
С основанием Волжского паточного завода Никита Петрович Понизовкин достиг своего могущества. Его заводы вырабатывали до 50 тыс. пудов патоки (больше всех в Российской империи), он стал купцом первой гильдии, торговал на Нижегородской ярмарке, имел недвижимость в Ярославле, Москве, Казани.
Науму паточный завод
И дворик постоялый
Дают порядочный доход.
Наум – неглупый малый:
Задаром сняв клочок земли,
Крестьянину с охотой
В нужде ссужает он рубли,
А тот плати работой –
Так обращён нагой пустырь
В картофельное поле…
Вблизи – Бабайский монастырь,
Село Большие Соли,
Недалеко и Кострома.
Наум живёт – не тужит,
И Волга-матушка сама
Его карману служит.
Но вдруг в 1867 г. Никита Петрович пропал. Сначала на это обратил внимание даниловский уездный исправник, выяснивший, что владельца завода никто давно не видел. Вызванная в суд Ярославля жена Никиты Петровича заявила, что якобы её муж выехал на лечение за границу (в Париж) и отныне «сведений о его присутствии мы никаких не имеем и полагаем, что он, имея преклонные лета, не находится уже в живых…». Меж тем среди местных жителей распространялись слухи, что Понизовкин-старший принадлежал к радикальному старообрядческому толку странников и именно с этим и связано его таинственное исчезновение…
Спустя 11 лет пропала и жена Никиты. Обычно это объясняется стремлением бегунов уйти из мирской жизни, где они являются лишь держателями общих денег всей секты и ведут её хозяйственную деятельность. Отсюда объясняются и первоначальные капиталы Никиты – якобы он строил бизнес на деньги староверов (был «жиловым»). Поскольку ярославское ядро бегунов (сопелковцы) было разгромлено в 1851 г. при участии писателя Ивана Аксакова, возможно, тогда Никита получил некую самостоятельность и заигрался в предпринимателя, а спустя 16 лет опомнился и сбросил тяжёлую ношу на родственников, отправившись странствовать. Хотя, скорее всего, это была просто формальная дань данному в молодости обету – часто его давали в молодости, а выполняли, почувствовав близкую смерть. Так поступали многие, вспомним последние дни Льва Толстого…
