ЖАН-МАРИ ЛЕ ПЕН: «Если шторм – надо грести, а не ныть!»
Эта беседа с основателем и лидером французской партии «Национальный фронт» Жан-Мари Ле Пеном состоялась в 2018 г. – кажется, как будто в другом мире, до ковида и начала СВО. Патриарх французской политики скончался 7 января 2025 года, и, переслушивая запись разговора, мы поняли, что его слова и взгляды – для кого-то слишком радикальные, а для кого-то близкие – актуальны сейчас как никогда. Предлагаем ознакомиться с этим интервью и читателям нашего журнала.
– Г-н Ле Пен, начнём с победы команды Франции на чемпионате мира по футболу, который только что прошёл в России. Вы сказали, что это отчасти победа Африки. Не слишком ли провокационно звучит такое заявление?
– Провокация? Нет, это факт. Посмотрите на состав команды: Гризманн – прекрасный футболист, но другие звёзды, в частности Мбаппе, выходцы из Африки. Мы давно перестали быть моноэтнической страной. Франция превратилась в плавильный котёл, и это касается не только спорта. Но я рад победе – она объединила страну.
– Вы упомянули Гризманна. Он – белый. Для вас это важно?
– Цвет кожи не определяет талант. (Улыбается.) Но это симптом. В Европе белые становятся меньшинством. Через 20 лет слово «француз» будет ассоциироваться не с нами, а с теми, кто пришёл из бывших колоний.
– Вы 40 лет говорили о миграции, но вас называли радикалом. Сегодня ваши прогнозы сбываются. Что чувствуете?
– Никакого триумфа. Только горечь. В 1970-х я предупреждал: если не остановим миграцию, Франция перестанет быть Францией. Меня освистали. Теперь те же критики признают: я был прав. Алжир за полвека вырос с 8 млн до 46 млн. Африканцы удваивают население каждые 18 лет. Европа стареет, а они молоды и голодны. Это математика, а не расизм.
Проблема, которая стоит перед всеми нами, – это проблема демографии. В течение 50 лет население планеты выросло с 3 млрд до 8 млрд человек. Таким образом, мы все под угрозой. Континент, который я называю Северным и который простирается от Гибралтара до Владивостока, находится под угрозой миграционной волны, вызванной этой самой демографической революцией.
Сейчас человек понимает: я принадлежу к меньшинству в моей собственной стране. Я белый, может быть, даже католик, и я в меньшинстве. Вокруг полно арабов, негров, китайцев… Где я нахожусь вообще? Сейчас в Париже в метро вы можете оказаться единственным белым на весь вагон. Европейцы не переселяются в Африку, как вы понимаете. А из Африки люди массово едут в Европу. И сейчас наш континент перестаёт быть своим для белых.
Посмотрите: 50 лет назад в Африке в среднем в каждой семье было по 20 детей, из которых 18 умирали и двое выживали. А сейчас двое умирают, а 18 выживают. Во Франции женщина заводит первого ребёнка в 29 лет, в среднем. У мигрантов – в 14 лет. У нас у каждой женщины один-два ребёнка. А у приезжающих в Европу мигрантов – пять-шесть.
И когда мы транслируем на весь мир привлекательную картинку нашего общества, нашей страны, по телевидению, в кино и т.д., в чём-то гедонический образ, они видят это и думают: «О, оказывается, есть такая замечательная страна! Поехали туда!»
– Но разве мигранты не участвуют в экономической жизни страны? Они занимаются низкоквалифицированным трудом, которым не хотят заниматься европейцы.
– Миф! Они не ассимилируются. Посмотрите на Великобританию: одни мусульмане становятся мэрами, другие – организуют террористические ячейки. Во Франции 10 млн африканцев – и большинство живёт на пособия. Они не платят налоги, но требуют мечети и халяльные столовые. Мы кормим тех, кто хочет нас уничтожить.
– Вы часто говорите про «войну цивилизаций». Расшифруйте, пожалуйста.
– Это битва за выживание. В исламе есть принцип, он называется «такия», который гласит: «Пока мы слабы, мы скрываемся». Они продолжают экспансию, пока мы спорим о гендерных квотах и толерантности.
Сентябрь 2018 г. С Евгенией Шохиной, президентом Бизнес-школы РСПП, главным редактором журнала «Бизнес России», учредителем Благотворительного фонда «Живём»
Ноябрь 2016 г. С дочерью Марин Ле Пен
Октябрь 1985 г.
Сентябрь 2003 г.
Сентябрь 2015 г.
Ноябрь 2006 г.
– Но ведь не все мусульмане – террористы.
– Верно. Но все террористы – мусульмане. И их число растёт. Почему? Потому что ислам несовместим с нашими ценностями. Они хотят жить по шариату, а мы – по светским законам. Это и есть война цивилизаций, война мировоззрений, и мы её проигрываем.
– Ваше мнение, Россию это тоже ждёт?
– Когда я был в Москве, я сказал: «Вы не удержите Сибирь в одиночку. У вас 140 млн на гигантской территории. Приглашайте европейцев – пусть осваивают земли, рожают детей. Холод – ваш союзник. Мигранты не едут туда, где минус 40».
– Вы были самым молодым депутатом Франции. Что изменилось с тех пор?
– Раньше политика была службой. Теперь – карьерой. Депутаты думают о выборах, а не о будущем. А будущее… (Задумывается.) Когда я смотрю на Елисейские поля, где маршировали бойцы Сопротивления, и вижу там палатки мигрантов – мне стыдно. Мы предали тех, кто погиб за Францию.
– Ваша дочь Марин продолжает ваше дело. Может ли она победить?
– Если сосредоточится на миграции – да. Люди просыпаются. Раньше они боялись называть вещи своими именами. Теперь видят: в школах их дети – меньшинство, в больницах не хватает мест, на улицах стреляют. На последних выборах Марин получила 25 % – это начало.
– А если проиграет?
– (Сурово.) Тогда Франция умрёт. Но я не верю в поражение. Мы пережили Столетнюю войну, революции, оккупацию. Нас пытались уничтожить много раз – и всегда ошибались.
– Вы невероятно молоды и полны энергии. Что помогает?
– (Смеётся.) Борьба. В юности я воевал в Индокитае и Алжире. Потом – в политике. Когда каждое утро просыпаешься с мыслью, что нужно спасти страну, старость отступает.
– А вне политики?
– Море. Я сын рыбака. Отец погиб на мине в 1942-м, но я помню, как он возвращался с уловом. Пахло солью и свободой. Позже я сам работал на траулере – это тяжелее, чем в Легионе. Но там я научился главному: если шторм – надо грести, а не ныть.
– Вы как-то сказали, что секрет жизни – любовь. Что она вам даёт?
– Веру в людей. Да, я критикую мигрантов, но я люблю Францию – её историю, деревни, соборы. Люблю жену Жани, которая молится за сирийских христиан. Люблю даже тех, кто ненавидит меня. Без любви борьба бессмысленна.
Персоны, упоминаемые в этом материале:
Жан-Мари Ле Пен
