Алексей Белоликов: «В части банкротства сегодня что ни постановление, то какая-то юридическая новинка»
Партнёр Адвокатского бюро города Москвы «АБ арбитр» Алексей Белоликов в адвокатуре с 2000 г. Наработки его диссертации были использованы в формировании теории российского законодательства о банкротстве. В интервью «Бизнесу России» эксперт рассказал о специфике ведения дел о банкротстве и «подводных камнях» судебных споров для бизнеса.
– Чем занимается ваше адвокатское бюро? Есть какая-то специализация либо вы оказываете весь спектр адвокатских услуг?
– Наше адвокатское бюро молодое. Оно зарегистрировано в 2018 году, но я в адвокатуре с 2000 года. После института работал помощником адвоката, потом более 5 лет адвокатом в коллегии Адвокатской палаты Оренбургской области. Затем был небольшой перерыв в адвокатской деятельности: я был директором двух компаний, которые оказывали юридические услуги: гражданам и юридическим лицам. В 2018 году, уже имея необходимый стаж в 5 лет, я сдал экзамен на адвоката. Это позволило мне и моему товарищу зарегистрировать адвокатское бюро в Адвокатской палате города Москвы.
– У адвокатов обычно есть определённые предпочтения и они не говорят: «я возьмусь за всё». К каким делам больше лежит душа у вас?
– Мне больше всего интересны арбитражные дела, так как в арбитражных судах используют некую теорию права, правовое толкование. Мне интересно разбираться в этих хитросплетениях, применять какие-то теоретические доводы в подтверждение своей позиции. В арбитраже часто возникают неожиданные повороты в делах.
В судах общей юрисдикции теорию применяют не очень активно, в основном практику, то есть идут по накатанной.
– В арбитражном суде чаще всего рассматриваются дела, связанные с бизнесом. О чём сейчас спорят предприниматели?
– Арбитражные дела можно разделить на две категории. Первая категория – это стандартные дела по взысканию долгов, которые бесспорны (там ответчик не особенно возражает, а если возражает, то по каким-то мелочам). Другая категория требует больших трудозатрат, умственных способностей, усидчивости при подготовке – это именно подлинные споры между сторонами.
Если говорить о тематике споров, то сейчас наиболее востребована тема банкротства. Она получает теоретическое развитие в виде постановлений высшей судебной инстанции – Верховного Суда, так что в части банкротства сегодня что ни постановление – то какая-то юридическая новинка. Например, возьмём семейное право. Я занимаюсь семейными вопросами на стыке с бизнесом, так как это связано с требованиями кредиторов. Например, могут ли кредиторы выставить требования к супруге должника, которая не является собственником предприятия? В законе практически нет связи семейного права с банкротством. Однако с введением института банкротства граждан стали возникать ситуации, когда имущество фактически освобождалось от долгов путём перевода на супругу: путём дарения, продажи и т.д. Верховный Суд сформировал в своих разъяснениях и постановлениях некие правила, в том числе по разделу имущества при банкротстве и по признанию обязательств общими. Хотя вообще-то это прерогатива судов общей юрисдикции, когда при разделе имущества между супругами делятся и долги.
Кстати, в 2005 году я защитил диссертацию по банкротству: «Банкротство как способ защиты нарушенных прав», ещё по закону 2002 года. В этой работе я сформулировал понятие отношений сторон при банкротстве, где вывел определение «конкуренция кредиторов за распределение конкурсной массы». В 2018 году Верховный Суд стал использовать это понятие в делах о банкротстве. То есть я внёс свою лепту в формирование теории российского законодательства о банкротстве.
Сейчас основное развитие темы банкротства идёт в сторону работы с аффилированными лицами, к которым относятся и супруги. Я имею в виду субсидиарную ответственность, трансформацию солидарной ответственности или формирование конкурсной массы от всех взаимосвязанных лиц для обращения на неё взыскания.
На мой взгляд, сегодня есть два способа увеличения гарантий кредиторов. Первое – это новый субъект ответственности, для формирования которого используется солидарная и субсидиарная ответственность. Хотя и тут могут возникать вопросы. Например, можно взыскать с директора субсидиарную ответственность, но директор – физическое лицо, а у него ничего нет. Второе – это «лишнее имущество» (по аналогии с залогом), когда в конкурсную массу принудительно включается имущество, находящееся у третьих лиц.
– Здесь, возможно, достаточно много вариантов?
– Да, если бы всё это было прописано не в решениях Верховного Суда, а в законе «О банкротстве», то было бы проще. Дело в том, что разъяснения судов могут меняться, зачастую в диаметрально противоположном направлении. Например, раньше по спорам со страховыми компаниями не применялся закон «О защите прав потребителей». Согласно разъяснениям Верховного Суда, со страховщиков нельзя было взыскивать неустойку (3 % в день за просрочку и штраф) в рамках закона «О защите прав потребителей», а только копеечные проценты в рамках статьи 395 Гражданского кодекса РФ. В 2012 году появилось новое разъяснение: закон применяется, и все стали взыскивать.
Ещё один пример из семейного права. Раньше существовала практика о том, что семейное законодательство в части имущества касается только отношений между супругами. На этом основании арбитражные суды, когда возникал вопрос о принадлежности акций, коммерческие споры, говорили: «вы не можете ссылаться на Семейный кодекс в спорах с реестродержателем, с кредитором, так как кодекс регулирует имущественные отношения только между супругами». А потом появилось уточнение: «…и иными лицами», и сейчас в таких делах уже можно ссылаться на Семейный кодекс.
Все эти нюансы формируют спрос на хороших юристов. Тот, кто не варится в этой судебной каше, может прочитать закон и подумать, что он «всё знает» и сможет сам защитить свои права, в том числе во внесудебном порядке. Но потом он натыкается на какие-то процессуальные закорючки, о которых не знал, не понял, не увидел, а после нескольких безуспешных попыток всё-таки приходит к юристам. Как правило, уже с перепиской, где что-то признаёт не в свою пользу. А если бы предприниматель сразу обратился к профессионалам, когда почувствовал, что «запахло жареным», то многих проблем бы не было.
– Чего, по мнению юриста, нужно сейчас или в перспективе больше всего опасаться бизнесу?
– Я вижу некую волнообразность в отношениях государства и бизнеса. Например, если рассматривать ситуацию по налогам, то раньше налоговые споры были более-менее успешными для бизнеса, сейчас они практически бесперспективны. Вообще спор с государственными органами – это самый главный риск и самая главная проблема для бизнеса. И ситуация здесь стала хуже.
Ещё один пример: для банков, страховых компаний ввели институт уполномоченного по правам потребителей финансовых услуг. Название говорит о том, что он должен защищать права потребителей, то есть граждан – но этот институт полностью отгородил банки, страховые компании от исков физических лиц. Но для бизнеса это хорошо: компании сидят за «заборчиком».
Кроме того, часто встречаются ситуации, которые потом создают проблемы для решения споров. Например, вначале какой-то судебный спор кажется предпринимателю незначительным, и он не обращает на него внимания, упускает из-под контроля. Когда против него или за него выносится решение, то оно оказывается не совсем правильным и может иметь последствия в виде каких-то других исков. Решения судов обладают так называемой преюдициальностью, то есть прописанный в них факт нельзя оспорить в другом деле между теми же сторонами. Здесь можно посоветовать предпринимателям обращать внимание на любые, мельчайшие споры, прогнозировать их последствия для бизнеса или обратиться за прогнозом к юристу. Не стоит относиться к таким спорам как к ерунде. Это позволит избежать более серьёзных исков и процессуальных проблем.
– Какие возможности для совершенствования, профессионального роста для юристов, адвокатов, работающих в арбитраже, вы сегодня видите?
– Я участвую в заседаниях клуба «Семейное право» при Исследовательском центре частного права им. С. С. Алексеева при Президенте РФ. Там очень высокое качество преподавания: практики разбирают ситуации из реальных дел на очень высоком теоретическом уровне. Я даже специально ходил на темы, которые по названию совпадали с проблемами споров, которые у меня были в судах, и выносил с лекций по пять-семь новых доводов.
Персоны, упоминаемые в этом материале:
А.И. Белоликов
