Андрей Быстрицкий: «Креативность – это способ усиления конкуренции»
О том, какую роль играют креативные индустрии в современной российской экономике и могут ли они стать драйвером развития страны, рассказывает декан факультета коммуникаций, медиа и дизайна НИУ ВШЭ Андрей Быстрицкий.
– Насколько креативные индустрии в России конкурентоспособны в мировом контексте?
– Практически все современные индустрии приобрели ту или иную степень креативности. Как можно отличить, какая индустрия креативная, а какая – нет? Сталеплавильное дело во многом тоже креативное; когда-то мы говорили о цифровой экономике, но сейчас нецифровой экономики в принципе нет. Представьте, что в XIX веке появились телефоны: сначала они были у десятка человек, из которых – один в Лондоне, другой – в Нью-Йорке, но потом они стали повсеместными, и нетелефонной экономики больше не осталось. Креативные индустрии сегодня не только неотделимы, но они и неотличимы от других типов индустрий. Россия вполне конкурентоспособна на мировом рынке креативных индустрий. Более того, она передовая страна в этом отношении. Я бы не стал преувеличивать наше значение, но стыдиться нам нечего, в том числе в области искусства, которое у нас одно из самых передовых в мире, и заканчивая различными технологиями. Возможно, в области фундаментальной науки, классического изобретательства и патентного права у нас достаточно мало результатов, но это уравновешивается большим вкладом людей из России в креативные индустрии.
– В каких креативных индустриях представители России добились наиболее заметных успехов?
– Мы не так плохи в креативности обыкновенной экономики, в том числе в широко понимаемой экономике ИТ. В России всё неплохо обстоит с рекламой и интегрированными коммуникациями. У нас достаточно примеров успешного экспорта, например «Яндекс» и Kaspersky – это примеры мирового успеха. Кинематограф в России стал в целом лучше, чем был прежде. Мы живём в то время, когда реальные возможности людей невероятно велики: хотите построить километровую башню – стройте, инженер разработает, а компьютер нарисует. В этом смысле технологические возможности практически не ограничены. В силу этого изменились принципы конкуренции, появилась огромная необходимость в брендинге и создании каких-то отличий. Сегодня автомобили выпускает практически любая страна, но совершенно невозможно понять, чем одна машина лучше другой. Поэтому чтобы увеличить объём продаж, вы придумываете разные фокусы, креативничаете. В итоге у Mercedes – один образ, у BMW – другой, у Ford – третий, у Lada Kalina – четвёртый, всё это попытки найти свою аудиторию. Понятие креативности достаточно размыто: она есть везде, а связано это с огромным объёмом производства.
– Можно ли сказать, что с этой точки зрения Tesla – это продукт креативной индустрии? И в какие сектора экономики креативность шагнёт дальше?
– Под креативными индустриями многие имеют в виду экономику развлечений, но нельзя сказать, что есть какая-то твёрдая терминология. Tesla – это прежде всего романтическое название, компания включает в себя массу всего, что делает её необычайно творческой организацией. Сам Илон Маск – фантазёр, актёр, снимался в кино, за словом в карман не лезет, может, он и не такой ведущий инженер и предприниматель, но то, что он умело обращается с общественным мнением, – это факт. Креативность проявляется во всём, ведь условно производство мебели или медицинские технологии – это тоже креативные индустрии. Если раньше медицина включала в себя только искусство врача, то сейчас появилась дистанционная медицина, и ей нужны люди, которые будут создавать удобный, дизайнерский дисплей, чёткий понятный интерфейс – это всё продукт креативных индустрий.
– Многие эксперты говорят, что мы должны противопоставить сырьевой экономике именно креативные индустрии. Согласны ли вы с этим мнением и что может выступить такой точкой роста?
– Конечно, креативные индустрии и есть точка роста для всей экономики. Например, та же Tesla – это компания, построенная на имидже основателя и заработавшая себе на этом стоимость. В ИТ-сфере тоже на этом построена стоимость компаний, например прибыльность Facebook довольно тяжело посчитать, но наличие миллиарда пользователей даёт фантастическое ощущение. Просто мир перенасыщен деньгами, и во многом идёт конкуренция за средства инвесторов. Инвестор может не рассчитывать на прибыль, но проект его всё равно заинтересует.
– То есть во многом стоимость такой компании, как Tesla, сформирована ожиданиями потребителей? Какие ещё отрасли могут стать поставщиками таких игроков?
– Креативные индустрии находятся на верхних этажах пирамиды Маслоу: поиск себя, самореализация и т.д., и здесь роль конкуренции резко возрастает. Компании хотят предложить потребителю товар, чтобы он как-то его заводил, товар должен нравиться клиенту. По сути, креативность – это способ усиления конкуренции и создания разделительных линий, что модно, что прилично и т.д.
– Какая роль в этом процессе отводится государству?
– Государство активно присутствует на этом рынке, например оно борется с креативно развивающимися криптовалютами типа биткоина. Государство будет на этом рынке существовать, и к этому надо относиться спокойно. Государство должно быть гарантом того, что конкуренция будет сохраняться, оно выполняет роль сторожа, инвестора и создателя условий.
– На Западе есть примеры сценаристов и писателей, которые стали долларовыми миллиардерами исключительно благодаря своему творчеству. Надо ли менять что-то в структуре авторского права в России, чтобы у наших творческих людей тоже был экономический стимул?
– Это сложный вопрос, потому что во времена Шекспира, как мы знаем, никакого авторского права не было, но, действительно, сегодня многие деятели культуры становятся очень богатыми людьми. В целом в искусство сегодня потекли невероятные деньги. Раньше за 3 млн долл. снимали целое кино, а сейчас это небольшая цена за один эпизод в сериале. Гонорары просто колоссальные, но так было не всегда, например актёры долгое время были в кабале, но потом изменились контракты, поменялась правовая система. В России доходы сценаристов тоже растут, хотя у нас бюджеты кино на порядок ниже, соответственно на порядок меньше и сценарные бюджеты, хотя писатели уровня Лукьяненко далеко не бедствуют. Основная проблема – в России рынок сбыта по-прежнему маленький, несмотря на то, что в целом жизнь в стране, скорее, улучшается. Например, платёжеспособный спрос на образование не сокращается, а растёт. В Высшую школу экономики все желающие за деньги поступить не могут, а это один из самых дорогих вузов в стране. Конечно, нам нужен экономический рост не на 1–2 % в год, а на 7–8 %, но в целом доходность креативных индустрий тоже увеличивается даже в текущих условиях.
– Раньше считалось, что актёр, писатель или художник – это бедолага в шарфе. Кем видят сегодня себя ваши студенты в Высшей школе экономики? Изменилось ли это отношение к людям творческих специальностей?
– Бедолага в шарфе – это во многом миф, он не очень существовал уже в Российской империи: Шаляпин, Дягилев или Коровин были достаточно богатыми людьми. Скорее, это образ французской богемы с Монмартра, который к современной России отношения не имеет. Интерес к креативным индустриям объясняется тем, что в этом направлении мы во многом остаёмся законодателями моды, особенно в классическом искусстве. Россия вообще не маргинальная страна, наивно и ошибочно так думать, маргинальные страны в космос не летают и такого количества фильмов не снимают. Более того, сейчас всё больше российских фильмов пользуются успехом за рубежом, причём это как артхаусные фильмы, так и вполне коммерческие картины типа «Майора Грома».
– Какие факторы могут стать точками роста в России с точки зрения креативных индустрий?
– Это множество факторов: региональное и этническое разнообразие, традиционное научное образование и многое-многое другое. Даже пандемия коронавируса показала, что российская медицина не идеальна, но она справляется с ситуацией не хуже, чем в других странах. Если говорить серьёзно, прорывы могут быть в области креативных ИТ, а также всего, что связано с дизайном и архитектурой, созданием разного рода изображений: видео, начиная от макетов и заканчивая чем угодно. Не так всё плохо в России обстоит с медициной и биологией. Даже производство вооружений тоже с точки зрения постмодернистского мира – это креативная индустрия.
– Вы являетесь председателем клуба «Валдай». Какие у вас планы работы в этом направлении?
– Валдайский клуб – это think-tank, который работает в сфере широко понимаемых международных отношений. Поэтому у нас разные направления: евразийская интеграция, безопасность, развитие Центральной Азии и многое-многое другое. Мы постоянно участвуем в больших конференциях и форумах, и следующим таким мероприятием для нас станет Восточный экономический форум. Если говорить в целом, мы обсуждаем тот мир, который меняется на наших глазах.
Персоны, упоминаемые в этом материале:
А.Г. Быстрицкий
