ГЕЛАНИ АЗИРОВ: «Мы не просим преференций: давайте хотя бы поставим наших производителей в равные условия с западными конкурентами»
С руководителем фармацевтического концерна «ЭСКОМ» Гелани Азировым мы поговорили о том, как перестраивается отрасль в сложных условиях, действительно ли западные санкции не коснулись фармпромышленности и почему российские производители до сих пор находятся не в самом выгодном положении относительно зарубежных конкурентов при закупках.
– Насколько остро сейчас стоит в фармацевтической отрасли вопрос импортозамещения, как в части готовых лекарственных средств, так и сырья для их производства? Нужно ли стремиться к полному суверенитету хотя бы в части жизненно необходимых препаратов?
– Этот вопрос и 10 лет назад стоял остро, а сегодня тем более. Но нужно понимать, что любая отраслевая государственная политика должна быть настроена на развитие не только импортозамещения, но и конкурентной экспортной экономики.
В теории экономики есть такое понятие – политика «младенческих» индустрий. На английском это звучит как infant industry. Говоря проще, нужно взращивать любую промышленность, как дитя. Лелеять её, беречь, воспитывать, чтобы она, как взрослый человек, становилась конкурентной и сильной. Как взрослые люди конкурируют на трудовом рынке, так и промышленность на мировом рынке должна конкурировать с ведущими компаниями других стран. Поэтому я убеждён, что в России нужно создавать сильную фармацевтическую промышленность, чьи лекарства будут поставляться на международные рынки.
Конечно, из-за текущей геополитической ситуации нам будет непросто это сделать. Если западные страны увидят, что мы слишком хорошо что-то делаем, то будут перекрывать нам каналы сбыта нерыночными методами.
Импортозамещение, которое приведёт к внутренней монополии, не сможет быть эффективным. Можно посмотреть на то, что происходит в других странах. Есть успешные примеры государственной отраслевой политики – Китай, Япония, Южная Корея, Сингапур. Есть и не слишком успешные – Бразилия, Аргентина, Мексика. Они пытались взращивать свою промышленность, но это обернулось неудачей, потому что их компании дотировались и защищались внутри страны, но не были конкурентоспособны на внешних рынках.
С другой стороны, мы обязаны стремиться к полному суверенитету через так называемую вертикальную интеграцию разных видов производств: от сырья со всеми вспомогательными материалами до готового продукта. Всё должно производиться внутри страны, особенно жизненно необходимые лекарственные препараты, входящие в соответствующий список.
Я также поддерживаю идею РСПП и Александра Николаевича Шохина по созданию системы государственного планирования. Если мы будем производить одни и те же лекарства, они просто будут лежать, как помидоры на базаре. Не будет структурности и системного развития.
Цель госплана – понимание, кто и что должен производить, кто на чём должен фокусироваться. Определение общих целей и задач, стоящих перед отраслью. Разумеется, это касается не только фармацевтики, но и машиностроения и других отраслей.
На фармацевтическом рынке существует два сегмента: госпитальный и аптечный. Госпитальный сегмент контролируется государством. Это поставки в больницы и госучреждения. Аптечный сегмент – коммерческий, это продажи через аптечные сети.
Если речь идёт о продаже БАДов, витаминов, ещё каких-нибудь продуктов, не являющихся социально значимыми для отрасли, то ради бога – пусть продают всё что угодно и как угодно, по любым ценам. Пусть конкурируют маркетологи. Но в том, что касается жизненно важных лекарственных препаратов, особенно тех, которые обеспечивают больницы и гарантируют национальную безопасность в стране в сфере лекарственного обеспечения, я поддерживаю систему государственного планирования.
Я согласен с Валентиной Ивановной Матвиенко, которая говорит о том, что регулирующий госзакупки закон № 44-ФЗ не оправдал себя. Единственный фактор, по которому определяется победитель государственного тендера, – это цена. Но во многих случаях цена не может быть единственным критерием. Если речь идёт о лекарствах, важно прежде всего качество.
Я не хочу принижать наших индийских партнёров, но качество их продукции очень неровное. С другой стороны, многим нравятся немецкие препараты за качество. Но они гораздо дороже.
– Кстати, давайте поговорим о европейских компаниях. Антироссийские санкции формально не затрагивают фармотрасль, но как обстоят дела на самом деле? Выполняют ли западные партнёры свои обязательства?
– Формально ограничений на поставку лекарственных препаратов и технологий действительно не вводилось, но на деле... После начала СВО в прошлом феврале мы в течение 2–3 дней оплатили большие объёмы фармацевтического полипропилена, но нам уже через неделю отказали в отгрузке. Нам приостановили поставки фармацевтической плёнки и оборудования, которое используется для проверки лекарственных препаратов. Я уже не говорю о производственном оборудовании. У нас получается что-то завозить через третьи страны, но со стороны западных компаний идёт проактивное противодействие буквально по всем фронтам. Просто открыть компанию в другой стране уже не получится, наши бывшие партнёры скажут: «Мы хотим приехать к вам с проверкой, убедиться, что у вас есть лаборатория, куда вы собираетесь закупать это всё».
Впрочем, всё это началось не в прошлом году. Мы всегда знали, что западные партнёры лицемерят. Они всегда говорили о свободной торговле, но вместо заявленных 20–30 % маржинальности работали с многократной прибылью. Стандарты лечения, внедрявшиеся западными фармкомпаниями на российском рынке, предусматривали использование их лекарственных средств, импортного оборудования. В результате мы попали в полную зависимость. В 1990-х годах отечественная фармотрасль была полностью разрушена. В 2000-х мы начали её восстанавливать. В итоге сейчас мы производим в стране около 80 % из списка жизненно необходимых лекарственных препаратов. Но всё равно у нас остаётся большая зависимость по производству субстанций, сырья для производства лекарств.
Минпром активно занимается этим вопросом, есть программы по развитию химико-фармацевтической отрасли России. Нам нужно обязательно производить интермедиаты, высокотехнологичное оборудование.
Если этого не сделать, мы опять попадём в зависимость – уже не от западных, а от восточных партнёров.
– Но могут ли дружественные страны, в первую очередь Китай и Индия, хотя бы на первое время закрыть ниши, ранее занятые западными производителями?
– На первое время – да. Как показал прошлый год, Китай и Индия готовы продолжать активно работать с нами. Когда объявили санкции, мы в срочном порядке закупили в Китае сотни и сотни тонн разных видов фармацевтического полипропилена, чтобы не остановить заводы и обеспечить их сырьём. В Индии закупили некоторые субстанции, которые раньше закупали на Западе.
В этих странах хорошо развита химическая промышленность. Китайцы производят высококачественное производственное оборудование. У них можно поучиться вертикальной интеграции индустрии, о которой я говорил выше.
– Система госрегулирования предельных отпускных цен на лекарственные препараты регулярно становится объектом критики со стороны производителей. Насколько серьёзна проблема, на ваш взгляд?
– Система регулирования цен несовершенна. Но надо сказать, что раньше она была гораздо хуже. Постановление Правительства РФ № 1771 частично решило проблему, но этого всё равно недостаточно.
Текущая система регистрации максимально разрешённой цены не учитывает многие факторы, например необходимость инвестиций в модернизацию производства. Эта система допускает маржинальность от 10 до 30 %, но для фармбизнеса это несерьёзно. Чтобы выпускать новые высокотехнологичные продукты и стремиться соответствовать лучшим европейским компаниям, нужно много инвестировать в R&D (разработки). Текущая методика не учитывает эти параметры.
Кроме того, не учитывается реальный разброс цен на один и тот же лекарственный препарат. Мы производим их большими партиями. Что-то продали сразу, а где-то подходят сроки годности и нам приходится торговать ими ниже себестоимости. Это фиксируют и потом предъявляют как доказательство того, что мы можем продавать дешевле.
Но то, что вообще сложно понять, – это разные предельные цены на один и тот же продукт для разных заводов. Для одного регистрируется цена, допустим, 30 рублей, для другого – 35, а для третьего – вообще 50. Часто дело в том, что регистрация проходила в разное время, методики менялись, но в реальности это сильно осложняет работу. Мы выступаем за то, чтобы предельные цены на одинаковые продукты устанавливались на одном и том же уровне.
Я приведу вам один пример. Недавно мы зарегистрировали интересный рентгеноконтрастный препарат – «Йопромид». Цена для производителя-оригинатора, компании Bayer – условно 1000 рублей. Нам предлагают продавать по 700 рублей при себестоимости 800. Объясняют, что обладатели исходного патента должны иметь возможность зарабатывать. Но мне непонятно, почему государство волнуется о том, зарабатывает ли зарубежная фармкомпания или нет? Зачем мы создаём ей конкурентные преимущества перед остальными? Тем более что уже возникает дефицит этого препарата, я разговаривал с несколькими главврачами, они все это подтверждают. Да, есть постановление № 1771, которое гарантирует, что если поставщик не будет выполнять свои обязательства, нам дадут фактическую возможность поставлять. Но зачем доводить до такой ситуации? Непонятно.
– То есть у них закупают на 30 % дороже?
– Да, причём Bayer держит почти 100 % рынка, потому что мы не можем продавать препарат дешевле себестоимости. Мы готовы поставлять не по 1000, а, допустим, по 950 рублей, но этого не позволяют наши законы.
Поймите, мы не просим преференций: давайте хотя бы поставим наших производителей в равные условия с западными конкурентами.
– С какими ещё проблемами приходится сталкиваться при выводе новых препаратов на рынок?
– Вся фармотрасль жалуется на то, что в конце 2021 года пошлины на регистрацию лекарственных средств подняли от
7 до 10 раз. Сейчас экспертиза на один препарат обходится в 325 тыс. рублей, пошлина на внесение изменений в текущее досье поднялась с 75 тыс. до 490 тыс. рублей. Как я уже говорил, раньше мы покупали субстанции в Европе, у нас был зарегистрирован европейский производитель. Теперь нам срочно нужно вносить китайского, а для этого нужно заплатить 490 тыс. Ладно деньги, но весь этот процесс занимает от полугода до 9 месяцев.
В сентябре прошлого года Совет Евразийской экономической комиссии ограничил возможности приведения регистрационного досье стерильных лекарственных средств в соответствии со стандартами ЕАЭС. Теперь не разрешается дополнять досье альтернативным производителем субстанций. Исключить того, с которым мы больше не работаем, тоже нельзя. То есть сначала мы должны (в соответствии с законом № 61-ФЗ «Об обращении лекарственных средств») исключить субстанцию и только потом выполнять требования ЕАЭС.
В результате мы теряем очень важное в нынешней ситуации время – регистрационный процесс может занять от 5 месяцев до полутора лет. В отрасли в шоке от того, что происходит.
В тех обстоятельствах, в которых мы сейчас работаем, нам нужны максимально лояльные условия от регуляторов. Они же, наоборот, ужесточаются в части процедур регистрации.
– Актуален ли вопрос продвижения наших препаратов на рынках дружественных стран, в первую очередь ЕАЭС?
– Хочу напомнить про начало нашей беседы, где я говорил про закон № 44-ФЗ и его недостатки. Так вот, в наших дружественных странах – в Республике Беларусь, в Казахстане – такого закона нет. У местных производителей абсолютный приоритет: если они производят необходимые лекарства, будут закупать у них, зарубежных к тендеру просто не допустят.
В Казахстане есть предприятие «Келун-Казфарм». Они построили завод в своей стране и сразу же получили 10-летний контракт на поставку лекарств. По ценам в 3,5 раза выше, чем те, по которым они продают их в России. Таким образом, здесь у них есть возможность демпинговать. Помните «ножки Буша», которые в 1990-х чуть не уничтожили наше птицеводство? Тут схожая ситуация.
Раньше в Советском Союзе были фармации, которые занимались централизованными закупками. В России несколько сильных фармаций, которые реально работают, – это Нижегородская областная фармация и Архангельская фармация, которые централизованно закупают лекарства для всего региона. А в других местах закупки осуществляют сами больницы, часто отдавая предпочтение знакомым маленьким компаниям. Это неправильно. Нужно создавать единые стандарты закупок, единые стандарты государственного заказа.
– В каких дополнительных мерах господдержки нуждается отрасль?
– Нужны понятные условия игры. Стабильные ставки по кредитам, возможность получать длинные субсидированные кредиты с низкой ставкой. Когда будут понятные условия закупок товара, когда мы будем понимать, как нам работать на экспорт на ближнем зарубежье, – мы сами себя сформируем, сами вырастим, станем сильнее.
– Вы основали фонд «Дети земли Русской», на попечении которого находятся шесть детских домов города Санкт-Петербурга. Расскажите, пожалуйста, о деятельности фонда, что удалось сделать?
– Всё начиналось как небольшая разовая помощь, когда в 2019 году к нам обратился детский дом в Красногвардейском районе Санкт-Петербурга. Со временем это стал полноценный благотворительный фонд. В его названии заложена основная идея: все мы дети России. Фонд был создан исходя из убеждения, что чужих детей не бывает и мы просто должны помогать тем, у кого нет близких и родных. Понимаете, я вырос на юге России. Вы знали, что в Чечне нет детских домов? Потому что если, не дай бог, случилась беда с родителями, детей опекают родственники. Дети не должны оставаться одни, без поддержки, поэтому основная задача нашего фонда – быть надёжным плечом для всех, кто нуждается в помощи.
Сейчас у нас на попечении находятся семь детских домов в Петербурге и Ленобласти, а в 2022 году мы начали помогать трём детским домам в Ставропольском крае. Также мы были рядом с детьми Донбасса в трудную минуту и неоднократно оказывали гуманитарную помощь, в том числе помогли воссоединить братьев и сестёр, расселённых по всей России при эвакуации.
Число единомышленников растёт. Они видят это и говорят: «Мы тоже хотим помочь». Верю в то, что вместе мы сможем воспитать достойное поколение. Ведь через 20 лет уже эти дети будут определять, какой будет наша страна, будут оберегать и защищать её.
Персоны, упоминаемые в этом материале:
Г.С. Азиров
