Илья Чех: «Мы работаем на стыке медицины и робототехники»
Надо видеть лицо ребёнка, впервые примеряющего протез кисти руки. На нём сначала читается недоверие, потом – удивление, а за- тем – радость, даже восторг. Не было руки – теперь есть! Как у других. Даже лучше. Яркая, необычная и, главное, – работает! Стать свидетелем такой сцены достаточно, чтобы понять, каким добрым нужным делом занимается компания «Моторика», лично её основатель и руководитель Илья Чех и его команда.
– Илья, как всё начиналось? Почему было выбрано именно это направление работы?
– Идея проекта родилась у меня с моим партнёром из компании Can-Touch. Изначально мы с ним хотели сделать благотворительный проект, чтобы показать возможности промышленной печати. В 2013 году появилось несколько зарубежных open-source-проектов, которые делают протезы и печатают на настольных домашних принтерах.
Мы сразу отказались от идеи использования таких низкокачественных принтеров, потому что они с точки зрения механических характеристик и внешнего вида не соответствовали тому, каким мы видели детский функциональный протез.
Мы не стали копировать зарубежные образцы, а полностью переработали конструкцию и всю механику протеза под более современные технологии: под лазерную печать порошками, металлами. То есть сделали его более практичным, функциональным и эргономичным.
Изучив рынок, мы поняли, что у нас есть все возможности для того, чтобы разработать новый продукт и внедрить его в производство.
На этом этапе мы приняли решение перейти от формата благотворительного проекта и разового производства протезов в коммерческий бизнес – с разработкой и внедрением. Причём внедрением через существующие госструктуры, официально, чтобы любой человек в России мог получить его бесплатно.
– Тяжело было пробивать свою идею через госструктуры?
– Различные государственные фонды вне рынка протезирования нас активно поддерживают. Например, «Сколково» помогает налоговыми льготами и льготой на размещение в технопарке. Фонд содействия инновациям – грантом на разработку новых протезов. Но только сейчас, спустя 4 года работы над проектом, мы начали системно работать с протезными госпредприятиями, которые закупают наши протезы для своих клиентов. До этого мы напрямую работали с клиентами. В принципе, и сейчас продолжаем работать.
Мы не зависели от того, что хочет изготавливать местное протезное предприятие. Мы исходили из того, что хочет получить ребёнок.
Первые 100 протезов мы изготовили своими силами. На основании этой выборки мы уже имеем право, скажем так, диктовать свои условия в том плане, как должен выглядеть протез, протезным предприятиям. Он должен быть интересным и весёлым. Он должен побуждать ребёнка к действию и постоянному его использованию.
– Ранее в России для детей до 14 лет делали только «косметические» протезы – нефункциональные муляжи. Вы же делаете протезы чуть ли не новорождённым.
– С 2 лет. Проблема заключалась в том, что дети растут. И она, естественно, никуда не делась.
В России государство оплачивает услугу по протезированию для детей раз в год. Это разработка и производство протеза, изготовление культеприёмной гильзы, реабилитация и обучение пользованию протезом. Это целый комплекс мероприятий.
В стоимость нашего протеза входит годовое обслуживание. Если ребёнок вырастает в течение года, мы просто меняем ему протез. Как правило, где-то через 6–8 месяцев мы бесплатно меняем протез уже навырост. В среднем в год идёт два протеза.
– На каком уровне протезирования вы сейчас работаете?
– Сейчас мы работаем только с руками. Что касается уровня, то активные тяговые протезы – это наш класс. Это протезы, которые приводятся в действие мышечным усилием самого человека: движением кисти или локтя.
Мы внесли новшество в традиционные протезы кисти и предплечья. Изменили внешний вид, схему приведения и выполнения схвата. Добавили различные функциональные насадки вроде конструктора для LEGO, телефона, пульта управления радиоэлектронными игрушками. Набор, по сути, безграничен.
В тяговых протезах важна именно детская реабилитация, особенно если это первичное протезирование. Ребёнку необходимо показать, что, используя протез, он может чувствовать себя и функционировать вполне полноценно. Когда ребёнок приходит в школу с косметическим протезом, он обычно его прячет…
– А с вашим, наоборот, – круто!
– Да. Это очень важно для ребёнка.
– Можно сказать, что речь идёт об инновационном продукте?
– Мы взяли традиционную схему и полностью её переработали под современное производство, под проектирование индивидуальных протезов, промышленную 3D-печать и другие современные технологии.
У нас услуга по протезированию стоит 100 тыс. рублей. Это очень небольшие деньги для протеза.
Мы используем современные технологии производства и проектирования. Все протезы проектируются по удалённо снятым меркам.
Человек приезжает на один день, чтобы забрать протез. Нам не нужно делать слепки, что существенно упрощает все процедуры. Человек приехал, а через 4 часа уехал с протезом. Это снижает наши издержки.
Мы молодой стартап, использующий современные технологии управления и работы с клиентами. То есть максимально компьютеризируем, автоматизируем все процессы. Существенно снижаются издержки на общение внутри команды, на постановку задач, на вопросы, связанные с уточнением дизайна.
– Как соотносятся российские потребности в таких протезах и ваши возможности?
– В России потребность в детских протезах составляет порядка 2,5 тыс. изделий в год. Наши производственные возможности позволяют полностью покрывать всю потребность российского рынка в детских протезах.
– Что мешает и сдерживает перспективы роста?
– Главный фактор сдерживания роста – это слабая информированность людей и организаций о том, что появились новые технологии, что можно бесплатно получить функциональные протезы.
К нам в месяц приходит порядка 50 новых заявок, не только из России, но и из СНГ, и даже дальнего зарубежья. Это всё-таки мало.
Мы пользуемся современными технологиями по продвижению в Интернете и работаем с госструктурами. В регионах проходят совещания на уровне губернаторов и вице-губернаторов. Мы там презентуем наши технологии. Они ищут в своём регионе детей, которым нужны такие протезы. Мы реализуем это при поддержке АСИ.
В то же время у нас как у компании нет задачи становиться протезным предприятием в полном смысле этого слова.
– А какая у вас задача?
– Наша задача – разработка. По сути, мы научно-исследовательская организация, которой интересно придумывать новые технологии в протезировании, в реабилитации. Это не только протезы, но и экзоскелетные комплексы, инвазивная (вживляемая) электроника и т.д. Весь спектр технологий на стыке медицины и робототехники.
Мы уже выпустили на рынок и начинаем апробацию биоэлектрического протеза предплечья. Как раз эту разработку поддержал грантом Фонд содействия инновациям. Это протез, который считывает мышечные импульсы, распознаёт фантомные жесты и передаёт управляющий сигнал на модуль кисти. Мы сами разрабатываем миодатчики, которые подстраиваются под активные мышцы человека, на основе нейросети считывают и распознают фантомные жесты. Они автономные. Там встроенный аккумулятор, встроенный Bluetooth-модуль и встроенный мини-компьютер.
Задача – сделать из протеза многофункциональный гаджет типа смартфона.
Одна из наших задач для роста на мировом рынке – замещение дорогостоящих технологий более простыми, но при этом более функциональными.
Очень важный сегмент протезирования – это то, как человека обучили пользоваться протезом. Сейчас этому практически никто не уделяет внимания, как в России, так и в мире. Из-за этого очень много людей полноценно не осваивают биоэлектрические протезы.
Поэтому мы будем разрабатывать обучающие комплексы на базе виртуальной реальности, когда человек полностью помещается в игровую среду. Ему интерактивно показывается и рассказывается, как пользоваться протезом.
– А биоэлектрические протезы для детей вы планируете выпускать?
– Пока выпускаем только взрослую версию. Но она будет трансформироваться в подростковую, а затем в детскую – с 6 лет.
Конечно, биоэлектрические детские протезы дороже тяговых. Мы думаем, как помочь государству обеспечить максимальное число детей более функциональными протезами. Разрабатываем системы длительной гарантии – в течение 5–6 лет, при условии постоянного технического обслуживания и обновления протеза.
Всё это вполне реально. Вообще, в начале нашего пути многие говорили, что мы берёмся за неподъёмное дело, предрекали трудности, пугали бюрократизмом. Ничего подобного. Всё у нас получается. Наверное, мы просто очень хотим добиваться тех целей, которые перед собой ставим.
