ДМИТРИЙ ФИШБЕЙН: «Времена преподавателей, которые встают на тумбочку и рассказывают ученикам, как устроена жизнь, прошли»
C Дмитрием Фишбейном, директором лицея НИУ ВШЭ, мы обсудили, чем интересуются будущие студенты Вышки, что могут почерпнуть у лицеистов университетские преподаватели, как школа может протянуть мостик между детьми и родителями и почему сейчас так важно «научиться учиться».
– Лицей, которым вы руководите, входит в систему НИУ ВШЭ. Как на практике организовано взаимодействие с университетом?
– Наш лицей появился чуть менее 10 лет назад, когда в 2013 году были внесены изменения в закон «Об образовании», позволившие высшим учебным заведениям открывать свои школы. Лицей ВШЭ был первой такой структурой. Сейчас они есть практически у всех ведущих вузов.
Цель была достаточно простая – университет хотел получать более компетентных и подготовленных для учёбы в нём абитуриентов, а для этого нужно было создать инновационную старшую школу с высоким уровнем образования. За эти 10 лет лицей прошёл путь от 50 учащихся до 2 тыс., что подтверждает: интерес к такому формату очень высокий.
– Преподают ли в вашем лицее дополнительные предметы, направленные именно на продолжение обучения в университете?
– Мы работаем по Федеральному государственному образовательному стандарту, но добавляем к нему свою специфику.
Из самых ярких примеров – у нас есть специфический предмет, которого практически нет в других школах, называется «Теория познания». Мы хотим, чтобы наши ученики по-другому посмотрели на науки и их взаимосвязь. Ведь одна из проблем школьного образования в том, что предметы у ребят разложены в голове по разным полочкам. Есть в расписании биология отдельно, химия и физика, а ведь на самом деле это единый комплекс естественно-научных знаний. Роль «Теории познания» в том, чтобы посмотреть в исторической перспективе, как возникали разные типы знания: естественно-научные, гуманитарные, технические. Обсудить это с одноклассниками и учителем. Выработать первые навыки критического мышления.
Каждый лицеист в течение двухлетнего цикла обучения разрабатывает и защищает индивидуальную выпускную работу в формате исследования. Это связано с типом и логикой Вышки как ведущего научно-исследовательского университета. Полученный при этом культурный навык исследования и проектирования – важнейший результат обучения в нашем лицее.
– У лицеистов ведь есть возможность выбрать для поступления не НИУ ВШЭ, а другой вуз? Допустим, за время обучения человек увлёкся какими-то другими предметами…
– Безусловно, и это для нас принципиально важно – помочь ученику увидеть свою дорогу. По статистике, около 60 % наших выпускников идут в Высшую школу экономики, остальные ребята поступают в самые разные вузы. В основном их выбор – это десятка ведущих вузов России.
Мы стараемся создать наилучшие условия для профессионального самоопределения: обучение в 10–11-х классах строится по профильному типу, всего у нас 10 профилей.
Ребенок, который поступает в 10-й класс, выбирает направление, предполагая, что именно оно его интересует. Но вот что важно: в процессе обучения в лицее он может его сменить. Неформально мы зовём это «Юрьев день», когда «от одного помещика можно сбежать к другому».
Ты можешь прийти в лицей с мнением, что ты великий экономист, а уйти дизайнером. Прийти биологом, а уйти востоковедом. Главная задача старшей школы – это дать возможность опыта и проб для того, чтобы сформировать к концу 11-го класса аргументированное мнение: чем ты, именно ты, хочешь заниматься в жизни. Не потому, что так считает папа – юрист или мама – почётный медик, а потому, что ты уже попробовал это сам.
– Вы сказали, что лицеисты сами выбирают направление для углублённого изучения. Какие тенденции можно отметить в последнее время? В какие стороны они сворачивают, какие направления становятся более востребованными?
– Да, за этими тенденциями очень интересно наблюдать. Есть среди них очень объяснимые – например, возрастающий с каждым годом интерес к информационным технологиям. А вот популярность в последние годы направления «Дизайн» – менее очевидная вещь. Отчасти это объясняется тем, что специалисты такого плана с разнообразием типов дизайна, который сейчас нужен – веб-дизайн, коммуникационный дизайн, дизайн среды, – очень востребованы в крупных городах.
К сожалению, пока не видно перелома тенденции невысокой популярности фундаментальной науки: математики, физики, естественных наук. Даже если мы посмотрим по стране, сколько ребят выбирают физику в качестве предмета единого государственного экзамена, а значит, и для последующего обучения – с каждым годом их становится меньше. Мы пытаемся преодолеть эту тенденцию вместе с профильными факультетами Высшей школы экономики.
– Как обстоят дела с инженерными специальностями? Понятно, что ваш лицей специализируется не совсем в этой сфере. Но всё же тут речь не о теории, а о прикладном применении фундаментальных знаний…
– Это отчасти связано с интересом к предметам, той же физике – если в школе ей не слишком интересовались, то уровня выпускника может не хватить для получения полноценного инженерного образования. Поэтому в нашем лицее есть инженерный трек с робототехникой. Ещё нам кажется важным показать ребёнку не теорию, а буквальный профессиональный путь, который он может выбрать. Именно поэтому мы уже второй год реализуем с нашим давним попечителем и партнёром, компанией «Новатэк», и РГУ нефти и газа (НИУ) имени И. М. Губкина трек «Инженер нефтегазовой сферы».
Мне кажется, что именно за такими проектами будущее – когда конкретные индустриальные партнёры, испытывающие потребность в высококачественных инженерах, будут заходить в школу и показывать ученикам перспективы получения образования в этой сфере. Поэтому на одном таком проекте мы не остановимся, готовы рассмотреть предложения от других крупных производственных компаний.
– Вам не кажется, что уклон в гуманитарные и экономические науки показывает, что ребята сейчас хотят идти по пути наименьшего сопротивления? В 15 лет тот же дизайн для них понятен, а сложные науки кажутся напрягом, которого лучше избежать. И если такая тенденция есть, что вы делаете для того, чтобы её переломить?
– Да, тенденция есть. Прежде всего её формирует информационный фон вокруг детей. Все знают истории, когда 10-летних ребят спрашивают: «Кем ты хочешь быть?» и они отвечают: «Блогером». С одной стороны, хорошо, в этом случае понятно, чему именно ему нужно учиться. С другой, если мы посмотрим на аналитику оценки уровня знаний студентов разных гуманитарных и технических образовательных программ, то увидим, что средние оценки в гуманитарных программах выше, а в технических – ниже. Это говорит о том, что учиться на этих программах сложнее. Мы пробуем двигаться в преодолении этого, делать так, чтобы наши ученики смогли и захотели эту сложность осваивать.
Одна из самых явных проблем старшеклассников – тайм-менеджмент. Они не совсем правильно могут распределять свои силы, поэтому им и кажется: ой, профильная математика, нет, я точно не справлюсь; давайте я уйду на базовую математику. Вот эту проблему мы можем помочь решить. Если ребёнок будет более уверен в себе как в ученике, который может осваивать сложные вещи, тем более самостоятельно, тогда шанс на то, что он не будет бояться идти в сложные профессиональные сферы обучения, повысится.
– Здесь очень важны сотрудничество и помощь родителей. Но у каждого папы и каждой мамы есть своё представление о том, каким должен быть их ребёнок. С этим тоже что-то нужно делать, потому что ребята не всегда хотят идти по той дороге, которую родители им уже придумали и прописали. Как у вас строятся взаимоотношения с родителями лицеистов? У них есть возможность как-то влиять на то, что здесь происходит, а у вас – на их отношение?
– Это очень важная тема. На начальном этапе, когда идёт приёмная кампания, мы много разговариваем с родителями об этом. Они должны понимать, что если они не предоставят своему ребёнку возможности для самостоятельного учебного выбора и ответственного действия, то он никогда не научится это делать. Поэтому в чём-то роль родителя старшеклассника – тихо постоять в стороне.
Я часто говорю, что хорошего родителя подростка можно отличить по количеству шрамов на языке. Сколько раз ты прикусываешь язык, чтобы не сказать то, что надо делать, а дать ему возможность попробовать самому. Пусть ошибиться, но получить важный опыт и умение делать выводы из ошибок. Мы призываем родителей ограничить свою власть, потому что если этого не сделать, то ребёнок навсегда останется ребёнком.
– Но можно же просто чаще говорить со своими детьми?
– Конечно, но это не всегда так просто. Если вы спросите родителя: «Как там ваш десятиклассник?», то с высокой вероятностью услышите ответ: «Не знаю, потому что от него невозможно ничего добиться. Он же ничего не рассказывает». Поэтому для нас важно создать институты, с помощью которых образуется некая естественная причина взаимодействия ребёнка и родителя.
Мы придумали такую историю. Организовали с компанией «Новатэк» грантовый конкурс для лицеистов и сказали им следующее: «Если у вас есть какая-то построенная траектория, как прожить здесь эти 2 года, куда потом пойти в вуз и дальше, и вам даже при всех возможностях лицея не хватает здесь чего-то, и есть какая-то внешняя образовательная интересная для вас история – летняя школа или другие учреждения, то расскажите нам про это. Мы проведём конкурс. Если вы нам докажете, что это вам нужно, мы дадим вам денег на эту образовательную активность. Но при этом нам очень важно, что в рамках этого конкурса, как подачи заявок на грант, обязателен короткий документ от родителя, насколько он согласен с вашей идеей».
Как только этот проект начался, я пообщался с рядом родителей, и они с радостью говорили: «Спасибо большое, мой ребёнок впервые подошёл ко мне поговорить не про кроссовки, а про то, что он хочет заняться восточными языками». – «Подожди, какими восточными языками, это же так сложно…» Начинался какой-то осмысленный диалог.
– Преподаватели университета, которые ведут занятия в лицее, делятся с вами какими-то впечатлениями? Они что-то выносят для себя из этих уроков, возможно, представление о будущих поколениях студентов?
– Для нас очень важно, чтобы преподаватели Вышки вели уроки в лицее. Потому что ребята, принимая решение о том, где будут продолжать образование, должны потенциально видеть не только учебные программы, но и людей. Ведь зачастую увлечённость предметом возникает от увлечённого профессионала. Это очень важно.
Большая часть университетских коллег с интересом относятся к возможности преподавать у нас. Идут к ребятам, потому что видят их неподдельный интерес к своей сфере, и это их радует. При этом я часто слышу от преподавателей, что в некоторых аспектах им приходится потрудиться, чтобы ответить на запросы этих детей. Приходит ученик на спецкурс по истории и говорит университетскому профессору: «Я вам сейчас про Ивана Грозного расскажу всё, потому что я уже 3 года им увлечён». И тогда нужно показать ему, куда двигаться дальше, чтобы этот интерес не иссяк.
– Насколько важно сейчас не просто передавать ученикам определённые знания, а научить их навыку воспринимать информацию? Ведь это позволит им эффективнее использовать время в студенчестве…
– Вы совершенно правы, это очень важно. Времена преподавателей, которые встают на тумбочку и рассказывают ученикам, как устроена жизнь, прошли. Одним из важнейших навыков является компетентность самостоятельности обучения. Мы вырабатываем её через так называемую модель «Перевёрнутый класс», когда по основным предметам школьной программы записываются онлайн-курсы с ведущими преподавателями лицея и университета. Лицеисты могут в свободное время изучить этот материал, а приходя уже на очные занятия, обсудить его с преподавателем. Мы даём ученикам больше времени для экспериментов, решения задач, написания текстов. Подготовка к тому, что не тебя учат, а ты учишься, – одна из главных задач старшей школы и непосредственный запрос университета.
– Как в связи с этим изменились форматы преподавания за последнее время? Больше мультимедиа стало, планшеты применяются повсюду…
– Стандартные ходы цифровизации не очень здесь работают, потому что неважно, висит в классе электронная доска или меловая. Если я на этой электронной доске всё так же рисую равнобедренный треугольник и объясняю, что это такое, – это не решает вопрос. То, что решает, – это соотношение деятельности учителя и деятельности учащегося. Когда я прихожу к преподавателям лицея на урок и 70 % времени на уроке занимает учитель (неважно: говорит, пишет, пляшет или что угодно) – это «плохой» урок. Если 70 % делают ученики: индивидуально, малой группой, все вместе – тогда это «хороший» урок. Тогда есть шансы на реальное освоение и присвоение учебного материала именно с точки зрения умений и навыков, а не просто чистых знаний. Просто знаний уже недостаточно.
– Что для вас «лицейский дух», «лицейская культура»?
– Ребята идут в лицей, чтобы получить взаимное уважение вне зависимости от статуса. Неважно, профессор Вышки ты или 14-летний подросток. Равные свободные отношения и отсутствие дистанции власти между ребёнком и взрослым – важнейший фактор, соответствующий традиции университетского духа Вышки.
У нас есть традиция «Факультетского дня», когда один день в неделю лицеисты ходят в университет и сами выбирают, куда пойти. Пропуск в лицей – это пропуск в любое здание Вышки. Можно пойти на семинар, в библиотеку, куда угодно – потому что мы говорим лицеистам, что они уже взрослые. А свобода быть взрослым подразумевает и определённую ответственность.
Персоны, упоминаемые в этом материале:
Д. Е. Фишбейн
