АРМЕН ДЖИГАРХАНЯН: «Самое трудное – это выбор!»
Армен Джигарханян многолик как актёр и многогранен как личность. Как на сцене и на экране, он и в жизни очень разный: доброжелательный, но подчас и категоричный в суждениях, много повидавший, но всегда готовый к новым впечатлениям, уверенный в себе и сомневающийся. Но всегда – верный своему таланту. Который остаётся ярким и светлым и сегодня, накануне 80-летия мастера.
– У вас очень большое количество сыгранных ролей. В чём секрет таких успешных перевоплощений?
– Вот я видел Ниагарский водопад. И я знаю, что такое Ниагарский водопад. На программке написано: «Джигарханян». А я выхожу и говорю, что я Сенека. «Подождите, одну минуточку, у вас написано: “Джигарханян”». – «Нет, я – Сенека». Иллюзия – это то, на чём держится искусство.
«Когда я выхожу на сцену, я чувствую себя очень высоким и очень красивым. Это чувство я навязываю тем, кто смотрит
– А если я, например, не видела Ниагарского водопада (только на картинке)? Это же никак не исключает моего творческого начала?
– Нет, но если вы увидите Ниагарский водопад, оно станет богаче.
– Профессия актёра, помимо таланта, предполагает наличие богатого внутреннего мира, начитанности, личного опыта, впечатлений. Посещение Ниагарского водопада каким-то образом повлияло на вашу актёрскую игру?
– Безусловно! Самое важное, что теперь я обладаю силой этого красавца. Когда я выхожу на сцену, я чувствую себя очень высоким и очень красивым. Это чувство я навязываю тем, кто смотрит.
– А что вам ещё запомнилось так же сильно, как этот водопад?
– Всё, что я вижу, меня обогащает. Очень! Но, например, я на выставки не хожу и не хочу. Я очень люблю слова Антона Павловича, который отвечал на вопрос, какой город ему нравится: «Генуя. Там удивительная толпа». Это намного интереснее, чем выставка. Я очень люблю Нью-Йорк. Это сумасшедший город. Проходящий мимо человек ударился, посмотрел и сказал: «Пардон!» Вот это я люблю.
– Как же вы тогда живёте в Москве, где слово «пардон» вы не услышите?
– Если можно, я на этот вопрос не буду отвечать. (Улыбается.) У меня есть профессия, у меня есть театр. Я уже признался вам, что живу в иллюзии. Моя профессия на выдумках. Я сейчас буду играть Людовика. Значит, я сейчас думаю о короле Людовике. Мера моего восприятия: кто он такой? Интересно, он кушает с вилкой или пальцами берёт. Какой он, я не знаю. Теперь надо армянина Джигарханяна свести с Людовиком XIV. Чтобы этого достичь, необходимо пройти длительный, тяжкий путь познания. «Вдруг» ничего не бывает. За «вдруг» всегда стоит тяжёлый труд! Мне уже 80 лет, между прочим!
Знаешь, есть гениальная фраза, которую сказал Лев Николаевич Толстой: «У меня всё готово к написанию романа. Я уже знаю, что должен писать. И вот я сел, взял ручку и… У меня началась энергия заблуждения. Это сомнение».
Вот мы с вами встретились сейчас. Я на вас посмотрел: вы очень красивая. Следующее моё желание – лучше узнать друг друга. Тут и начинается энергия заблуждения: «Может быть, она не такая интересная, как я предполагаю?»
– В этом вам точно не надо сомневаться. (Смеются.)
– Обязательно надо, иначе мы с тобой не будем творить. Я хочу сомневаться, чтобы пойти дальше и победить, и получить то, что я хочу. То есть я выхожу на сцену – и становлюсь Сенекой или Людовиком. У нас с вами возникает вопрос, с чего начинается наша жизнь. Быть или не быть, спрашивает товарищ Шекспир. Очень важно не спрятаться от этого вопроса. Я слушаю музыку, читаю книгу, смотрю спектакль и думаю, про меня ли это, задело ли это меня.
– Вы часто подсматриваете за творчеством своих коллег в других театрах?
То, что раньше считалось неприемлемым, сейчас преподносится как новаторство в искусстве
– Достаточно часто! Я с удовольствием хожу на чужие спектакли просто для того, чтобы получить удовольствие. Но жизнь интересная штука. То, что раньше считалось неприемлемым, сейчас преподносится как новаторство в искусстве. Сейчас стала цениться дерзость. Однажды я пошёл на великую классику: на «Карамазовых». Это гениальная, мощная литература. Я пошёл на спектакль и вдруг вижу, что младшего Карамазова играет седая женщина. Этот спектакль был сделан как киноспектакль, на сцене стояли камеры. И вот одна камера заходит к этой женщине под юбку и смотрит, что у неё там. И это преподносят нам как великое искусство. К сожалению, сегодня в театре появляются люди, которых и близко подпускать нельзя: надо расстреливать на подходе. Порок распространяется быстро и сразу занимает площадку. Седая девочка играет один из светлых образов в «Карамазовых»! Дальше появится кто-то и скажет: «Давайте сделаем ему вместо носа на попе тыковку». И мы пойдём на это смотреть! Я думаю, можно делать всё на этом свете, потому что в искусстве можно всё, но только если это имеет смысл.
– Задача искусства – вызывать в человеке что-то светлое или заставить задуматься!
– Молодец! Заставить задуматься. Это как раз и есть энергия заблуждения. Мы должны сомневаться!
– А случались ли в вашей жизни ситуации, когда сомнения приводили к обратному результату?
– Конечно, были! Но в моей жизни было больше удачи. Больше случалось то, чего я именно хотел. Впервые я приехал в Москву поступать в ГИТИС. Первая фраза, которую я услышал: «Вы армянин? Зачем вы сюда приехали? Поезжайте обратно в Ереван». Вот с этой фразы моя взрослая жизнь и началась. С одной стороны, я должен был принять это как данность, с другой – попытаться победить. Жизнь каждый день ставит новые задачи! Девочка моя (у тебя четверо детей, но всё равно я рискну тебе сказать «девочка моя»), пока мы с тобой живы на свете, у нас будут возникать новые задачи и новые проблемы. И именно в этих ситуациях я должен принимать решения.
К сожалению, сегодня в театре появляются люди, которых и близко подпускать нельзя: надо расстреливать на подходе»
Однажды мы с мамой пошли в какой-то совхоз, где нам дали молоко. И вдруг навстречу выбежали три огромные полудикие собаки. Я никогда не забуду мою маму, потому что я тогда понял, какая она мужественная женщина. Я просто обкакался от страха, а она спокойно начала заигрывать с ними: «Тихо, тихо...»
В моей жизни было больше удачи. Больше случалось то, чего я именно хотел
Я понимаю, что самая страшная и самая трудная вещь – это выбор. Когда ты стоишь перед выбором, что делать, начиная с этих собак. Мы хотим быть свободными в своём выборе и сердимся, когда нам диктуют! Мы всё равно говорим: «Позвольте, я сам хочу выбрать, взять конфетку или орешек». Мы с тобой должны это пропагандировать и разрешать право выбора. Вот мы сейчас сделали спектакль. Построили, потратили энергию, жизнь, деньги – и не случилось... Выбрали не ту актрису. У неё были такие большие глаза, истинная Джульетта! Я был убеждён, что это её материал. Оказалось – нет! Будем искать другую Джульетту… Или другой пример. «Трамвай “Желание”» я играл в Театре имени Маяковского 25 лет. Целых 25 лет! Там нужна была фотография персонажа на сцене – моя фотография. На ней у меня были абсолютно чёрные волосы. Когда мы уже отпускали спектакль, у меня была на фотографии абсолютно седая голова. Поэтому надо делать выбор и сказать: «Ребята, давайте больше не будем играть». Это уже на уровне физиологии. Ты давно уже не можешь рожать ребёнка, а мы ещё играем.
– Почему же вы тогда 25 лет играли?
Мы с тобой знаем, что мы придём к истине, если будем не приказывать, кричать или стрелять, а если будем думать, радоваться и сопереживать!»
– Потому что народ не просто ходил, а валил! Значит, «Давайте поиграем». Энергия заблуждения, моё золотце. Запомни эти совершенно фантастические слова Толстого.
– Сделать трудный выбор – путь сильного человека. А какие ещё качества вам помогают в жизни?
– Вообще, я по своей природе очень сентиментальный человек, честно говорю. Если ребёнок плачет, для меня это трагедия, но я понимаю, что есть вещи, которые будут продолжаться, которые мы не в силах изменить! Но если у нас есть возможность, значит, надо помогать! Не влезать, не диктовать, как жить дальше и что лучше сделать, а помочь, сказав: «Можно, я отдам этому мальчику конфетку?» Это тоже очень сложный путь: не добраться до обмана.
– И не начать верить в собственный обман…
– Ты, оказывается, умная, а я думал, что не очень. (Улыбается.) Это важный и очень трудный подход в жизни. Гораздо проще взять бутылку и дать по голове. Тогда зло победит добро. Это неправильно! Не надо считать количество собственных медалей! Я в своё время хотел поехать жить в Америку и там поработать в театре. Правда, к тому времени, слава богу, уже джинсы появились, и из-за этого не стоило ехать в Америку. Я до сих пор очень люблю эту страну, несмотря на все политические обстоятельства. Очень! Я не знаю, задумывалась ты над этим или нет, но удивительно, что в Америке нет национальностей. Есть гражданин Америки! Нет национальности: «Простите, вы еврей или армянин?» – «Не знаю, я гражданин Америки». Это очень серьёзная вещь. Мы с тобой давно знаем, что Россия горит на национальных проблемах. Я сейчас занят одним вопросом. Один чеченский мальчик ударил армянского мальчика, и началась большая национальная война. У великого армянского писателя Ованеса Туманяна есть потрясающая сказка «Капля мёда»: мужчина со своей собакой возвращается с охоты к себе в деревню. Проезжая мимо соседней деревни, он захотел купить для своей семьи мёд. Когда наливали мёд, одна капля упала на пол. Кошка, которая жила в этом доме, подбежала к капле, чтобы слизнуть, а собака бросилась на кошку и удавила её. В итоге началась большая национальная война. С «капли мёда» начинается абсолютно всё. Кто-то вошёл, ударил, стрельнул... Приведу тебе простой пример. Я всю жизнь думал, что Украина и Россия – одна страна. Мы ездили на гастроли – играли там спектакль. Вышла газета с рецензией. Я её читал, а мне говорят: «Что ты читаешь? Это украинская газета». Мне это больно. В жизни надо уметь договариваться! Я пережил страшный религиозный конфликт между армянами и азербайджанцами. Был геноцид. Но всё равно, что бы ни случилось в моей жизни, я говорю: «Ребята, лучше договориться». А нести в себе эту злость… Кто от этого выиграет?
Если ребёнок плачет, для меня это трагедия, но я понимаю, что есть вещи, которые будут продолжаться, которые мы не в силах изменить!»
– Было бы здорово, если бы люди ходили в театр, а не на войну.
– Конечно! Особенно важно, чтобы дети с родителями ходили на детские спектакли. Мы играем детские спектакли. Ты знаешь, что это такое? Дети на них начинают любить, плакать, смеяться. Вот там они начинают сомневаться. Я хочу предложить нам всем не бояться сомневаться. Всё равно истина выйдет на первый план. Презумпция невиновности очень важна. Мы с тобой знаем, что мы придём к истине, если будем не приказывать, кричать или стрелять, а если будем думать, радоваться и сопереживать!
Персоны, упоминаемые в этом материале:
А. Б. Джигарханян
