Василий Осьмаков: «Фонд развития промышленности заслужил доверие бизнеса»
Безусловно, показателем весомого потенциала российских институтов развития можно считать Фонд развития промышленности (ФРП), деятельность которого направлена на модернизацию и организацию новых производств, решение задач импортозамещения. За сравнительно короткий срок удалось сделать многое. Об этом и о планах дальнейшей работы ФРП рассказывает заместитель Министра промышленности и торговли России Василий Осьмаков.
– Василий Сергеевич, какие из достижений Фонда развития промышленности вы могли бы отнести к наиболее значимым?
– Из главных достижений – правильно выбранная модель работы, скорее всего. А именно – простое заёмное финансирование. Оно оказалось очень востребованным и очень своевременным. Особенно в период 2014–2016 годов. Об этом говорит количество одобренных проектов: всего было так или иначе поддержано более 200 совершенно разных проектов.
Нам удалось сформировать очень качественную экспертизу, которую сейчас даже банки воспринимают именно как партнёрскую. Это очень важно. У нас банковская система сейчас устроена таким образом, что банкам не очень интересно заниматься реальным сектором, особенно малыми и средними предприятиями. У них просто нет специально обученных людей, которые умеют с ними работать.
В итоге получилось так, что Фонд – чуть ли не единственное место, где существует такого рода специализированное финансирование под средние промышленные проекты. То есть мы правильно выбрали нишу, сфокусировавшись на этом сегменте.
У нас пока нет невозвратов. Но мы понимаем, что сроки у промышленных проектов – в среднем 5–7 лет, и займы у нас от 5 до 7 лет. Поэтому говорить, что всё это действительно успешная история, можно будет только годы спустя.
– Как вы можете оценить вклад бизнес-объединений в работу Фонда?
– Вы знаете, Минпромторг – вообще специфическое министерство. В том смысле, что если все остальные федеральные органы исполнительной власти – регуляторы, то мы скорее специально созданные государством лоббисты промышленности. Потому что мы единственное министерство, которое в конкурентных средах поддерживает реализацию тех или иных инвестиционных проектов.
Всё это связано с определёнными проблемами. С одной стороны, надо действовать так, чтобы не нарушить конкурентную среду. С другой стороны, это очень специфическая роль. Минпромторг России – это один большой институт развития, а Фонд – одна из рук этого института развития. Если внимательно посмотреть на логику выработки каких-либо решений министерства, то это чаще всего адаптация и переупаковка того, что предлагает бизнес.
В Фонде нам удалось сделать ещё и следующий шаг: не просто какие-то идеи взять у бизнеса, но и подтолкнуть бизнес-сообщество к принятию решений. Экспертный совет, как известно, у нас в Фонде состоит из представителей деловых ассоциаций – «Деловой России», «ОПОРЫ России», РСПП, Союза машиностроителей и др., а также банков. Люди в банковской среде друг другу оппонируют, у них разные интересы, но банки находятся в системе регулирования Центробанка. А здесь у них появилась возможность коррелировать эту банковскую экспертизу с промышленной, технологической экспертизой и тем самым показать хороший результат.
Есть и ещё один нюанс. Уровень доверия к институту развития очень высокий. Потому что для бизнеса процедуры Фонда прозрачны и понятны. Фактически бизнес сам принимает участие в выработке и принятии решений. В экспертном совете Фонда развития промышленности чиновников нет вообще. По процедуре при рассмотрении каждого проекта Минпромторг даёт своё заключение. Но это заключение, а не согласование. Оно либо учитывается, либо нет.
– Сейчас в России действуют уже 24 региональных фонда, подобных федеральному. По чьей инициативе они создаются?
– Традиционно региональные программы поддержки промышленности дефицитны и мало финансируются, потому что приоритетом для региональных бюджетов в большей степени является социальная сфера. Мы постоянно получали запросы в духе: «Помогите нам докапитализировать свои фонды развития промышленности».
Мы эти просьбы услышали, но пошли по другому пути. А именно по пути софинансирования проектов из двух источников. То есть мы не создаём эти региональные фонды, а говорим им: «Если у вас создан свой фонд развития промышленности, если он соответствует стандартам федерального фонда, то у вас открываются определённые дополнительные возможности для новых проектов». Например, снижается планка с 50 до 20 млн рублей. Убирается часть экспертиз, которыми занимается федеральный фонд.
Не секрет, что мы в целом в своей политике пытаемся разделять риски с регионами, потому что из федерального центра далеко не видно. Поэтому сейчас мы создаём такую партнёрскую сеть.
– Скоро появятся программы льготного финансирования для гражданских проектов в оборонно-промышленном комплексе (ОПК). Что это за программы, и каковы их перспективы?
– Эти программы мы планируем запустить ближайшим летом. Наблюдательный совет Фонда, который возглавляет Денис Валентинович Мантуров, уже одобрил нам и параметры программы по ОПК, и параметры программы, связанной с производством компонентов. На согласование отправлены соответствующие стандарты.
– Назовите, пожалуйста, какие-то конкретные направления – что может дать промышленности ОПК? Например, в станкостроении.
– У нас сейчас 56 станкостроительных предприятий. Если говорить о доле на внутреннем рынке, то около 25 % – российские станки. И этот показатель постоянно растёт. Есть масса инициатив различных станкостроительных компаний, в частности по локализации производства. И не только. Сейчас мы, например, заканчиваем разработку системы ЧПУ на российской компонентной базе.
То есть процесс идёт, и станкостроение действительно является, на мой взгляд, одним из важнейших, перспективнейших направлений для оборонки по очень простой причине. Современное станкостроение требует высокоточных деталей. Фактически единственная отрасль в стране, которая в достаточной степени оснащена высокотехнологичным оборудованием, – это как раз оборонка.
При этом мы не говорим о том, что условный «Алмаз-Антей» должен начать производить станки. Нет. Мы говорим о том, что он может заниматься производственным аутсорсингом. И уже есть масса таких кейсов. Взять «Петрозаводскмаш». Это завод Росатома в Карелии. Сейчас мы там делаем уже даже не пилотные, а серийные партии станин для DMG MORI – это как раз высокоточное литьё.
Ещё интересный пример из другой отрасли. В Подмосковье есть завод, на котором делают электротехнические шкафы, контроллеры. При этом сами шкафы, то есть коробки, изготавливает предприятие, расположенное в соседнем подмосковном городе, которое традиционно занимается… порохами.
В том-то и дело, что возможности такого производственного аутсорсинга очень широкие. Оборудование сейчас абсолютно универсальное. Современные универсальные обрабатывающие центры могут делать что угодно. Их надо просто загружать. Когда мы говорим о станкостроении, мы не имеем в виду, что оборонка должна быть хедлайнером станкостроения. Мы говорим, что с точки зрения комплектующих, обработки оборонка может это делать. Но для этого надо облегчить доступ для гражданского бизнеса к этим производственным мощностям.
Оборонные предприятия могут поучаствовать в программах по производству медицинской техники, гражданской электроники, будут полезны в аддитивном машиностроении, фармацевтике.
– Счётная палата насчитала у нас в стране 36 институтов развития. Не слишком ли много?
– Есть один серьёзный изъян в развитии российского реального сектора, российского промышленного бизнеса. Он заключается в том, что последние 10–15 лет инвестиционные проекты в большинстве своём реализовывались на основе кредитного финансирования. В результате огромное количество заводов, предприятий перекредитованы и всё ещё отдают инвестиционные кредиты. Они не могут взять оборотные кредиты, не могут запускать новые проекты.
Я здесь согласен с коллегами из Центробанка: не надо ломиться за дешёвым кредитом. У нас просто не хватает определённых типов финансирования. Прямого финансирования у нас очень мало, неактивны пенсионные фонды.
Эти задачи должны решить специализированные агенты: через венчур, посев, различные гранты. Скорее всего, это будет не банковская система.
А значит, нужны целевые агенты. Неважно, сколько их будет: один институт развития с филиалами, 10 институтов или 20. Если внимательно почитать Федеральный закон «О промышленной политике», там написано: «отраслевые фонды развития промышленности». То есть мы изначально говорили, что фондов будет много. И это правильно. Потому что задач, которые можно решать с их помощью, у нас тоже очень много.
