Атомные пророчества
Хорошо известно, что задолго для появления атомной энергетики она была подробно описана не только учёными, но и писателями. Так часто бывает в истории, а примером может быть ещё одна модная тема – роботы. О них в 1880-х гг. писали больше, чем сейчас, когда они уже вполне себе реальность.
Многие, возможно, вспомнят скандальные (поэт призывает атаковать ненавистных ему большевиков) строчки Георгия Иванова:
Мир управляется богами,
Не вшивым пролетариатом…
Сверкнёт над русскими снегами
Богами расщеплённый атом.
Но это уже вполне современная ядерным испытаниям поэзия. А ведь у нас есть пример и более ранних предсказаний.
В романе Питирима Сорокина «Предтеча», написанном в роковом 1917 г., великий социолог описывает в духе научной фантастики опыты о создании сверхчеловека на примере школьников Бори и Вити. Их кормят таблетками на основе новейших открытий и тренируют по специальной системе: «Не Вам напоминать, что в каждом атоме заключена бесконечная энергия. В молекуле же человеческого мозга этой энергии достаточно, чтобы расколоть пополам земной шар. Нужно только уметь ею пользоваться». Только изменения на атомном уровне могут избавить человечество от бесконечных проблем и войн. Понятно, что Сорокин говорит о Первой мировой войне и первых всполохах Гражданской войны в России. В «Предтече» атомная энергия фактически является заменой социализму, который на практике не приведёт ни к какому равенству, а только спрячет его за новыми вывесками.
Атомы, каналы в Ливийской пустыне и переводы с марсианского на русский можно найти в романе «визиря большевиков» Александра Богданова «Инженер Мэнни», изданном в революционном Петрограде в 1918 г.
Конечно, и поэты не могли не отреагировать на огромное количество научной литературы, публичных лекций о новейших исследованиях в физике.
Но более всего заметно влияние научных исследований на русскую философию, которая очень рано откликнулась на призыв Эрнста Геккеля (друга, а потом и яростного противника МиклухоМаклая) признать и принять «атомную душу» (Atomseele) и «атомную волю».
Ужель высокие стремления,
Что в душу нам предвечный Дух вложил,
Бездушных атом случайные движения?
Игра слепая сил?
И верить мы должны, что это все итоги
Движенья атомов? Их имя легион –
О чудо-атомы! Наверное, Вы – боги,
Иль разума учёный люд лишён!
Это одно из предсмертных стихотворений Константина Рихтера (написано около 1895 г.), созданное явно под впечатлением опытов Джозефа Томсона этих лет.
Лидером по использованию «атомных» тем стал Константин Бальмонт, который откровенно частил с использованием модного словечка. Влас Дорошевич, самый читаемый публицист России начала XX в., в фельетоне против британской прессы насмешливо осудил любовь к выражениям в духе «Японский офицер, разворованный на атомы» (как признак особого геройства).
Но более всего заметно влияние научных исследований на русскую философию, которая очень рано откликнулась на призыв Эрнста Геккеля (друга, а потом и яростного противника Миклухо-Маклая) признать и принять «атомную душу» (Atomseele) и «атомную волю». Задолго до футуристов концепцию мыслящих атомов и вечного движения пытался создать Лазарь Попов в работе «Жизнь как движение». И всё же настоящим апостолом атома стал Константин Циолковский, правда себя он, скорее, ассоциировал с Иоанном Крестителем.
Настоящим апостолом атома стал Константин Циолковский, правда себя он, скорее, ассоциировал с Иоанном Крестителем. Подробно его теория атома-духа и причин бессмертия человечества описана в повести «Приключения атома».
Подробно его теория атома-духа и причин бессмертия человечества описана в повести «Приключения атома». Особенно потрясающ её финал, где герой, умирая, на самом деле рождается заново. «Итак, где же будет моё рождение, продолжал размышлять больной, – тут ли на Земле, или в иных мирах? <...> Рожусь ли я мужчиной или женщиной, и будут ли тогда два пола? Если мне суждено, т. е. моему бессмертному атому, возникнуть вне пределов Земли, то останусь ли я в солнечной системе, возродившись на одной из планет, или где-нибудь между ними?» Смерть – это больно, это муки, но заканчивает свою книгу Циолковский оптимистично: «Накинем покров и на его смертные мучения – мучения рождения».
Персоны, упоминаемые в этом материале:
В.В. Куликов
