Анатолий Торкунов: «Секрет моей молодости в работе, семье и любви!»

Анатолий Торкунов – человек, чьё имя давно стало синонимом МГИМО. Дипломат, кореист, академик, ректор, под руководством которого вуз является основным поставщиком кадров для внешнеполитической элиты страны. В состоявшейся накануне 75-летия Анатолия Васильевича беседе с главным редактором журнала «Бизнес России» Евгенией Шохиной он говорит не только о международных отношениях и вызовах для российского образования, но и о личных источниках энергии.

---

– Анатолий Васильевич, хочу начать с того, что мои дочки в данный момент находятся в Южной Корее, учат язык и очень воодушевлены. Вы как один из главных кореистов в стране поддерживаете это увлечение?

– Южная Корея – прекрасная страна с богатой культурой и историей. Самое главное, что это одна из наиболее технологически продвинутых стран, поэтому побывать в Южной Корее, я считаю, это всегда огромное удовольствие для любого человека.

За скобками я даже оставлю гастрономические элементы – страна славится замечательной национальной кухней.

Южная Корея – удивительный пример того, как реализуется управление городами и территориями, как надо выстраивать работу больших мегаполисов.

Я являюсь почётным гражданином Сеула. Мэрия и законодательное собрание города торжественно присвоили мне это звание лет 15 тому назад. Я очень горжусь этим.

Конечно, с учётом того, что я кореист, к Южной Корее отношение особое.

Сегодня мы продолжаем интенсивно развивать контакты по научной линии. Несмотря на то что южнокорейское руководство провозглашает линию на улучшение отношений с Россией и Китаем, вместе с тем оно идёт в фарватере американской политики. Они сильно зависят от американцев.

Но наши корейские коллеги с удовольствием приезжают в Россию. Мы ведём с ними широкие и откровенные дискуссии. И наши специалисты часто бывают в Корее.

Несколько лет назад мы выпустили беспрецедентное издание – историю наших отношений в параллельном формате. Российские и корейские историки высказывались по различным этапам наших двусторонних отношений, выражая свою позицию.

Книга вышла на корейском языке в Южной Корее и одновременно в России – на русском. Она пользуется большим спросом. Работа переведена на английский язык британским издательством и стала достоянием не только россиян и корейцев, но и широкой международной научной общественности.

– У вас кандидатская и докторская – по Корее. Вы продолжаете курировать научную активность в этой части. Корейский хорошо помните?

– Скажу прямо, корейским я пользуюсь не очень много, я его подзабыл. Но в научных работах, связанных с Кореей, я участвую очень активно. Так, например, была создана уникальная панорама развития Корейского полуострова в послевоенный период. В рамках этой работы авторским коллективом была выпущена книга, где я являюсь редактором, под названием «История Кореи. Новое прочтение».

В этом фундаментальном труде принимали участие все, кто сегодня связан с Кореей и продолжает там работать.

Книга стала первым учебником для студентов-кореистов, изложенным с позиции нового видения ситуации в Корее. До этого с давних времён существовал изданный в 1972 году Институтом востоковедения двухтомник по истории Кореи. Но он был идеологически детерминирован. Многое в части, касающейся северокорейской истории и коммунистического движения, носило больше легендарно-мифологический характер, чем подлинный.

– В 1972 году вышел не только этот двухтомник. В 1972 году состоялся ваш выпуск, и этот выпуск считается эталонным в МГИМО. Не только потому, что там были вы и Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров, но и большинство выпускников стали блестящими дипломатами…

– По объективным показателям это действительно один из лучших выпусков, его можно сопоставить с теми, кто окончил институт до нас и после нас. После 1972 года такого количества послов и заместителей министра иностранных дел в других выпусках, пожалуй, не было ни разу. Так сложилось, что на курсе было много толковых ребят. При этом хотел бы вас заверить, что такое количество послов никак не связано с тем, что Лавров занял пост министра иностранных дел. (Смеются.) Когда он стал министром, большинство из них уже были крупными дипломатами.

При этом среди дипломатов, безусловно, поддерживается корпоративное взаимодействие, которое всегда помогает в жизни, в том числе помогает сокурсникам в продвижении по карьерной лестнице. Это нормально. Это существует в любых ведомствах, а в дипломатических ведомствах всего мира это традиция.

– В целом это основная задача, которую должно решать сообщество выпускников. Как вы думаете, чтобы гармонично чувствовать себя в таком сообществе, помимо знаний и профессионализма, нужно ли обладать определёнными человеческими качествами? При поступлении в МГИМО, помимо ЕГЭ и ДВИ, есть ли какие-то дополнительные условия или отбор?

– Раньше такой отбор был, когда существовала мандатная комиссия. Райком партии должен был давать рекомендацию, не москвичам – обком партии. Эту рекомендацию было не так просто получить. Это были 1960-е, 1970-е, 1980-е годы.

Сейчас никакой рекомендации не надо. Надо принести ЕГЭ или пройти через Всероссийскую олимпиаду. Помимо этого, на двух факультетах надо сдать дополнительные вступительные испытания по языку
(ДВИ).

Такого отбора, как был раньше, нет, когда сидели кадровики и внимательно смотрели личное дело. Ну относительно внимательно. (Смеются.) Когда большая масса людей, сильно внимательно не посмотришь. Поэтому хотя все ребята и были отобранные, одновременно с этим все они были очень разные.

Сейчас же главным образом мы знакомимся со студентами, когда они уже приходят на первый курс.

До этого мы лишь знаем, какой у ребят ЕГЭ и откуда они. Мы даже часто не знаем, кто их родители, потому что это необязательная часть для заполнения анкеты на «Госуслугах». Уже по приходе ребята заполняют отдельные традиционные анкеты: где родился, где живёшь, кто родители и т.д.

Поэтому первичный отбор главным образом идёт по качеству знаний, а дальше уже жизнь показывает.

– А попадаются невоспитанные товарищи, не знаю, например, с вами не здороваются?

– Мне трудно сказать, потому что у меня особое положение. Здесь меня знают все студенты. Когда я иду по коридору, а они, например, сидят, то они сразу встают и здороваются. Я не могу пожаловаться. У нас даже члены Учёного совета и члены ректората встают, когда я вхожу в аудиторию. Но это не из-за того, что я такой великий. Есть традиция, которая возникла сама по себе. Когда входит руководитель, тем более старше по возрасту, надо выказать уважение. Хотя члену Совета Валерию Ивановичу Салыгину 85 лет. Я к этому никого не приучал. У нас нет панибратства. Есть уважительное отношение.

Конечно, студенты бывают всякие. Бывают и хамы. Несколько лет назад мы отчислили победителя двух всероссийских олимпиад, который позволил себе в присутствии преподавателя бранные слова. Мы тут же его отчислили. При этом слова были адресованы не в адрес преподавателя. Он с кем-то выяснял отношения и применил нецензурную речь.

– Первый раз ругнулся и сразу вылетел?

– Он так ругнулся, видимо, что хватило. (Смеются.)

– В соответствии с различными рейтингами, по уровню трудоустройства и уровню зарплат выпускников МГИМО – на первом месте. Скажите честно, МГИМО – это лучший университет страны?

– Я так сказать не могу, поскольку у нас много хороших университетов. МГУ, Санкт-Петербургский университет, МФТИ, Бауманка, МИФИ – я считаю, великолепные университеты. Поэтому нам важны рейтинги исключительно по нашим направлениям подготовки: международным отношениям, политологии, праву, экономике, менеджменту, теперь ещё и по истории. Согласно официальным рейтингам, мы всегда находимся в тройке или в пятёрке.

По рейтингу RAEX мы на шестом месте. Перед нами только технические вузы. Естественно, нам с ними трудно конкурировать, потому что у них от реального сектора экономики гораздо больше средств идёт на НИОКР в силу того, что они занимаются в том числе и вопросами, связанными с развитием ВПК, новых технологий и индустрий. Поэтому индустриальные партнёры в них вкладывают намного больше денег. Мы же занимаемся дипломатией.

– Но из гуманитарных на первом?

– Думаю, да. В мировых рейтингах по международным отношениям и политологии мы всегда входили в 50 лучших университетов. В связи с нынешними событиями мы оказались в некоторой изоляции, поэтому наши рейтинги несколько упали. Прежде всего потому, что наши данные стали брать в разы меньше. В основе любого рейтинга лежит опрос, который проводится среди специалистов, в том числе за рубежом. Раньше к этим специалистам обращались и сами вузы, чтобы они дали им объективную оценку. Сейчас ситуация изменилась.

Но в части, касающейся базовых направлений, которые я перечислил выше, мы всё равно находимся на высоком месте, в топ-300 мы входили всегда!

– Как нынешние события коснулись вас лично?

– Всех ректоров одновременно объявили под украинскими санкциями после того, как на совещании ректоров в самом начале событий они поддержали решение Президента РФ.

Я лично попал под канадские санкции, и это меня сильно удивило. Где я и где Канада? Я вообще не понимаю. Когда мне об этом объявили, мне пришлось написать соответствующее письмо послу Канады относительно моего большого удивления. Ведь санкции коснулись не только меня лично, но и всего МГИМО. При чём здесь институт, который всегда развивал контакты, общественные диалоги и дипломатические отношения с канадскими вузами, которые носили академический характер?..

Лично я всегда возглавлял общественные диалоги с французами, чехами, поляками, корейцами, японцами и мн.др. И они тоже носили академический характер.

К сожалению, даже смена дипломатических работников пока не позволяет выстроить необходимый диалог.

– Вы много и ярко выступаете, являясь блестящим оратором. Что логично. (Смеются.) А при приёме на работу ответственных сотрудников, деканов, например, вы учитываете этот фактор? Вот Андрей Андреевич у вас везде выступает с большим успехом. (А. А. Сушенцов – декан факультета международных отношений. – Прим. ред.)

– Я думаю, когда люди дорастают до того, чтобы стать деканами, они априо­ри владеют хорошим русским языком. И уже не надо верифицировать их степень знания русского языка.

Все деканы – публичные люди. Много выступают. Телевизор включаешь (кто его включает) – по всем программам выступают деканы. В самых разных программах – политических, культурологических, вечерних и дневных. Они говорят хорошо. Я слышу замечательные отзывы.

Причём сюжеты самые разные. Ещё раз повторю – от актуальной политики до вопросов веры, искусства, культуры. Посмотрите, например, что делает Владимир Легойда (заведующий кафедрой медиакоммуникаций МГИМО. – Прим. ред.) в подкасте на Первом канале.

Речь и русский язык – это одна из компетенций, которой должен обладать каждый интеллигентный человек, особенно если он работает в высшей школе.

Иначе как выходить к студентам, если вы не можете чётко и ясно сформулировать на русском языке проблему и изложить её? Хотелось бы, чтобы становилось больше людей, которые могут изложить эту же проблему ещё и на английском, китайском, испанском или португальском языках, но это уже удел усидчивых и талантливых.

– В течение нескольких лет вы были членом жюри премии «Большая книга». Удавалось прочитать всё, что присылали для оценки? Мое­му папе, например, мама помогает в этом вопросе. (Смеются.) В целом много ли времени получается уделять чтению?

– Когда я был членом жюри, я старался читать всё, поскольку там проводилось голосование и надо было высказывать своё мнение в дискуссии относительно того или иного произведения. Читаю я много, и, как любой современный человек, делаю это через iPad на «Литресе». Потому что уже некуда ставить книги – всё забито до потолка.

Речь и русский язык – это одна из компетенций, которой должен обладать каждый интеллигентный человек, особенно если он работает в высшей школе

– Почему, вот стеночка свободная (показывает на свободную стенку), можно туда полки поставить. (Смеются.)

– Я имею в виду дома. Книги, которые мне хочется прочитать, находятся дома, а не здесь. Здесь главным образом профессиональная литература.

Читать надо обязательно. Я имею в виду российских авторов. Зарубежных я читаю только по рекомендации товарищей, когда они уже прочитали и дают прочитанному высокую оценку. Тогда я могу посвятить этому время, а так, откровенно говоря, просто нет времени.

Российских авторов надо читать ещё и потому, что надо понимать, как сегодня работает общественная жизнь, мысль и интеллект в обществе.

И не только книги. Мы с супругой много лет ездим в санаторий в Кисловодске. И там я читаю свежие журналы «Новый мир», «Октябрь», «Юность», кстати, за которые в советские времена мы даже дрались. Что интересно, они до сих пор выходят. Если на чём-то останавливается взгляд и ум, тогда я это читаю.

– А есть любимый автор? Хотя понимаю, что их могут быть десятки…

– Вы удивитесь, наверное, и скажете, что я лукавлю, если я признаюсь, что регулярно перечитываю Пушкина. И не только «Евгения Онегина» и «Повести Белкина», а всю его поэзию.

– Почему – лукавите? Пушкин же наше всё. (Смеются.)

– Пушкин – лучший поэт! Но дело в том, что у многих со школы на Пушкина «аллергия». А я с удовольствием и перечитываю, и смотрю всё, что ставится в театрах по Пушкину.

– Было любопытное видео – у девушки спросили (явно не студентки МГИМО): «Кто написал: «Сижу за решёткой в темнице сырой, вскормлённый в неволе орёл молодой»? Она отвечает: «Ой, нет, я бандитские песни не слушаю». (Смеются.)

– Из советских писателей, к которым можно всегда возвращаться, особенно для того, чтобы поднять настроение, – Ильф и Петров. Причём не только два романа о Бендере, но и «Одноэтажная Америка», и другие произведения радуют хорошим тонким юмором.

– Я теперь поняла, почему вы не делаете дополнительных полок для книг, у вас картина на полу стоит и ищет себе место. Но вот вопрос – все картины у вас в кабинете посвящены теме природы, и вдруг взгляд притягивает современная работа с изображением обнажённого человека. Как так получилось?

– Это картина художника, скульп­тора, сына нашего посла в Болгарии, моей подруги – Элеоноры Митрофановой. Например, рядом с факультетом журналистики у нас стоит его работа – бюст Фёдора Достоевского. Его произведения представлены не только в Москве, но и за границей. Данная же работа олицетворяет борьбу человека с тьмой. Это чёрный квадрат, который можно преодолеть. Мне эту картину подарили, и она пока стоит и ждёт своего места, в том числе чтобы обращать ваше внимание. (Смеются.) А другую картину, которая отличается от остальных, мне подарил Кирсан Илюмжинов. Она, как говорят, обладает особым духом и обороняет.

– Теперь понятно, где секрет вашей молодости и энергии. Всё дело в картине! (Смеются.)

– Секрет моей молодости в работе, в семье и любви! У меня замечательные коллеги – молодые, умные, активные.

– А можно, пожалуйста, про любовь поподробнее? В прошлом году у вас с супругой Ириной был 50-летний юбилей совместной жизни. Как вы познакомились?

– Мы познакомились, будучи студентами. Поженились, когда я был аспирантом, а она – студенткой Гнесинского института. С этого времени и живём. Супруга – пианистка. Много лет до нашего отъезда в командировку в Вашингтон она преподавала в Педагогическом университете.

По возвращении она вернулась обратно, но вскоре мы пришли к выводу, что надо больше времени посвящать семье и дому, и преподавание в вузе она оставила.

– Насколько я знаю, сейчас Ирина Геннадиевна является серьёзным коллекционером фарфора…

– Да. Кузнецовских фигур. Причём только фигур, посуды никакой нет. Я всецело разделяю её увлечение. Когда мы бывали в Китае, Японии и других странах Востока, мы расширяли коллекцию фигурами из самых разных камней, привезёнными оттуда. Такое мастерство было присуще прежде всего китайцам. Сейчас оно, к сожалению, уже не имеет массового распространения.

Когда я в последний раз был в Китае, то нашёл время поехать на рынок и посмотреть. Цены выросли в десятки раз. Когда мы начинали покупать, всё это стоило доступных даже для нас денег, хотя деньги были в основном командировочные. Сейчас рынок предлагает фигурки либо не такого высокого качества, либо цены на них запредельные.

Нам повезло в своё время собрать хорошую коллекцию, и теперь мы любуемся ею. Мы очень любим камни. Это увлечение, которое у нас было всегда!

– Какие ещё традиции у вашей семьи, помимо коллекционирования?

– Наша семья в принципе с традициями. Например, раньше мы регулярно собирались всей семьёй с моими родителями, пели фронтовые песни. Ирина аккомпанировала.

У меня отец и мать – фронтовики, поэтому наша дочь, которая воспитывалась в том числе и в их семье, хорошо знала их жизненный путь.

До войны отец был председателем профкома ЗИЛа. После войны он вернулся на ЗИЛ и работал там заместителем директора карбюраторного завода. Это важнейшее подразделение. Мать всю войну служила на военном аэродроме телефонисткой.

Многого мы не знаем. Когда Министерство обороны опубликовало архивы и боевой путь каждого воина, мы выяснили, что отец был награждён боевым орденом Красного Знамени, которого у нас в семье, к сожалению, нет.

У супруги Ирины отец всю войну был военным хирургом. Во время эвакуации из Харькова у них с женой в дороге погибла маленькая дочь.

По приезде в Москву его сразу отправили на фронт. Он был фронтовым хирургом. В бумагах, которые были опубликованы, говорится, что он герои­чески вынес с поля боя десятки бойцов, прооперировал в боевых условиях, награждён и «Красной Звездой», и орденом Отечественной войны. К сожалению, после войны он вскоре умер, у него был рак крови. Мать – врач. Ещё молодой девочкой она была директором больницы в Подмосковье, а потом стала известным хирургом-гинекологом, заслуженным врачом респуб­лики, орденоносцем. Её все знали, поскольку практически все наши с вами знакомые у неё рожали – в 25-м роддоме.

Я уверен, что близкое общение невероятно важно! Когда ты знаешь свои семейные истории. Когда сам создаёшь традиции. Когда ты живёшь в этой атмосфере. Именно это даёт ощущение счастья и будущего!

– Не может быть, ведь и я там родилась! (Смеются.)

– И в фильме «Москва слезам не верит», где выносят ребёнка и передают с лестницы, это как раз в её роддоме.

Дочь окончила право, успешно проработала в Страсбурге в Совете по правам человека. Получила прекрасный опыт, вернулась, подготовила диссертацию и стала работать адвокатом. Уже несколько лет ведёт программу на «Домашнем». В программе «Тест на отцовство» она играет судью.

– Надо срочно начинать смотреть телевизор! (Смеются.)

– Меня очень подпитывает общение с семьёй, с внуками. Они оба спортсмены, высокие красавцы. Старший после второго курса пошёл в армию, служит в Семёновском полку. Младший летом подрабатывал на стройке.

Я уверен, что близкое общение невероятно важно! Когда ты знаешь свои семейные истории. Когда сам создаёшь традиции. Когда ты живёшь в этой атмосфере. Именно это даёт ощущение счастья и
будущего!

---

Персоны, упоминаемые в этом материале:
А.В. Торкунов

---